Мой самый лучший и самый надёжный друг — это папа. Он всегда становится на мою сторону, когда мама начинает меня жучить за мои прегрешения. Бывает, выкину какой-нибудь фортель, мама читает мне нотации, а папа старается оправдать. Даже тогда, когда я конкретно виновата и своей вины не отрицаю.

     Поднимаюсь я по ступенькам, и меня покачивает. Сейчас мама наверняка это заметит и сразу поймёт, что я где-то ещё добавила. И будет мне очередная «влётка» с длительной лекцией о вреде алкоголя. Однако я надеюсь на папу, он обязательно постарается смягчить мамин гнев.

     Опять хочется пить. Да что же за напасть такая? Наверное, сделаю вот что: если в бутылке осталось вино, то я смешаю его с водой, наподобие древних греков (у них на пирах специальный виночерпий всегда вино водой разбавлял), и получится лёгкий кисленький напиток. Утолю жажду, а потом — в постель.

     На кухне сидит папа, курит трубку и читает новости в интернете со своего ноутбука. Папа вообще-то давно курить бросил, но когда немного выпьет, то достаёт трубку и набивает её специальным трубочным табаком. Табак ароматизированный, после него стоит запах, вовсе не похожий на обычный сигаретный. Очень даже приятный.

     Папа поворачивает голову, смотрит на меня и спрашивает:

     — Ну, как прошло свидание?

     — Нормально! — отвечаю я.

     — Судя по твоим испачканным коленкам, очень даже нормально! — ехидно замечает папа. — Если у девушки измазаны травой коленки, то значит, она на них стояла. Если она на них стояла — значит, её кто-то так поставил. Спрашивается, с какой целью?

     — Папа, ну... это так, случайно... как бы тебе сказать... — застигнутая врасплох, я совершенно не знаю, что соврать, и начинаю лихорадочно придумывать более-менее правдоподобную версию.

    — Ладно, не выкручивайся. Брысь к себе в комнату, пока мать из ванной не вышла! Увидит — будет вторая Хиросима. Завтра следы своих грешков смоешь!

     Я поспешно удаляюсь к себе, расправляю постель и прячусь под одеяло. И как отец успел разглядеть? Он же вроде выпивший, однако сразу обратил внимание на мои зелёные коленки и сделал вывод. Прямо Штирлиц какой-то, ему бы в разведке служить, в ГРУ или ФСБ, всяких там шпионов и диверсантов ловить.

     Желание «поиграть с собой» улетучилось. Я быстро, почти мгновенно засыпаю, однако не забываю включить на своём телефоне будильник: завтра мой первый рабочий день, не проспать бы!

     Телефон противно тренькает в шесть тридцать. Ну вот откуда пошла эта традиция с утра работать, какой козёл её придумал? Почему бы не начинать работу с обеда, часов этак в двенадцать? Тогда все приходили бы на службу выспавшиеся, весёлые, работали бы с удовольствием. И чтобы не восемь часов на работе сидеть, а шесть, или даже пять. Всё равно ведь человек не полностью все восемь часов отрабатывает, делает перерывы на всякие там перекуры, болтовню и другое.

     Мама ничего мне не сказала, потому что торопилась на работу. Ей далековато до работы добираться, поэтому она ушла, когда я принимала душ. Зато папа сразу же взял меня в оборот:

     — Доча, не слишком ли легкомысленно ты себя ведёшь?

     — А что такое, пап? — я делаю невинное лицо.

     — «Что, что»! Я про твои вчерашние коленки!

     — А, это...

     — Да, это! Стало быть, у тебя вчера с твоим кавалером было?

     — Ну, было... — отвечаю я, чувствуя при этом, как начинают пылать уши и щёки.

     — По принуждёнию или добровольно?

     Если бы папа узнал, что принуждение было с моей стороны, то он точно достал бы свой офицерский ремень. Но я делаю невинные глазки, опускаю их в пол и лепечу:

     — Добровольно... ну, так уж получилось...

     — Ладно, чёрт с тобой, человек ты взрослый, не вижу смысла тебя учить! — папа делает взмах рукой, который обычно означает «эх, провались оно всё пропадом!». — Однако не хнычь потом, если вдруг залетишь по неосторожности! Садись завтракать, и марш на работу! А то ещё опоздаешь в первый же день!

     На работу я надеваю короткое платьице-тунику. Очень даже сексуальное, оно как и шортики, едва попку прикрывает. Раз Александр Николаевич попросил так одеваться — значит, буду выполнять указание шефа. И ещё у меня внутри возникает какая-то боязнь: я ведь прекрасно помню слова Александра Николаевича, что «ЭТО» у нас будет каждый день. А вдруг ему захочется делать «ЭТО» в грубой форме, в варианте какого-нибудь садо-мазо? Вот оттого и страшно. Любая женщина воспринимает малознакомого мужчину как потенциальную угрозу. Но вместе с тем - и как потенциального мужа.

     Вот всё таки правду говорят, что мы, женщины — существа загадочные и непостижимые. Это я к тому, что одновременно со страхом у меня просыпается возбуждение. И чем ближе я к работе подъезжаю, тем оно сильнее и сильнее. В голове начинают роиться всякие сексуальные картинки, фантазии, да такие яркие, что прямо хоть сейчас запускай руку в трусики... но нельзя, люди кругом.

     Подхожу к знакомому зданию: интересно, кто-нибудь уже пришёл на работу? Может, кто-то сейчас смотрит на меня в окно и думает: «Что этой девчонке тут надо в такую рань?». А потом начнут про меня сплетни распускать...

     Охранник в фойе сидит не тот, что был вчера. Того я совсем не запомнила, а у этого внешность такая, что волей-неволей запомнишь. Здоровенный такой дядька, плечи в метр шириной, не меньше. Наверное, какой-нибудь штангист или качок. Сидит и так грозно на меня смотрит, что я уже заранее бояться начинаю.

     — Вы к кому? — басит охранник. Ох, ну и кулачищи у него!

     — Я... я на работу. Вчера устроилась. — лепечу я.

     — Ваши имя и фамилия, пожалуйста! — он поворачивает голову к стоящему перед ним монитору и открывает какую-то программу.

Я называюсь. Охранник что-то набирает на клавиатуре (наверное, ищет меня в списках компании). Потом находит... и неожиданно встаёт.

     — Наталья Викторовна?

     — Да... это я.

     — Проходите, пожалуйста. Александр Николаевич уже здесь. Вы знаете, куда идти?

     — Ага, знаю, ведь уже была здесь вчера.

     — Тогда не буду задерживать! — охранник кивает головой и не садится до тех пор, пока я не подхожу к лестнице.

     Блин, я что, внезапно стала важной персоной? Нифига себе сюрпризы! Папа вчера эту «персону» чуть ремнём не отлупил, а здесь по имени-отчеству величают!

     Туфли беззвучно ступают по ковровой дорожке: я иду к приёмной, страх потихоньку исчезает, а вот возбуждение только усиливается. Что же меня сегодня ждёт, интересно?

68902   33 6426  6   +9.02 [25] Следующая часть