МОСКВА, ул. Пушкинская, 15 а.

У следователя Ольги Владимировны Дубовой был тяжелый день. Впрочем, легких дней она давно уже не знала. Но этот не задался с самого утра. Промочила ноги в импортных сапожках и замерзла - это раз. Едва успела сделать глоток горячего чая, вызвали на "ковер". Это два...

Носитель шитой звездочки в петлицах, сверля ее белыми, злыми глазами, как у тухлого судака, устроил разнос, не предложив даже присесть.

— Товарищ Дубовая у вас мало фигурантов по делу? Или заняться нечем ?

Она промолчала, что самое лучшее в данном случае.

— Зачем еще одного привлекаете! - он возвысил голос и добавил с презрением, - Так мелкая сошка, курьер... Занимайтесь крупными "акулами"... Что он там наговорил очень трудно доказать. Прекращайте следственные действия с Томиным и передайте мне протоколы его допросов...

Впервые внутри дрогнула какая-то струна, даже засосало под ложечкой : "Рубят концы!"

— Игнатий Фомич, прослеживается...

— Вам что не понятно?... - он грубо перебил ее, в голосе проскользнули металлические нотки. - Я вас больше не задерживаю...

Опрометью выскочила из кабинета. На лице красные пятна. Скрылась в туалете, склонилась над раковиной. Холодная вода освежила, чуточку притушила гнев и обиду. Открылась дверь и появилась Маро Геворкян, откомандированная в Москву из Тбилиси. Звонко процокав по кафелю, юркнула в кабинку, чуть ли не на ходу задирая юбку. Гулко ухнул смыв и женщина возникла снова, поправляя одежду.

— Привет, Оленька! - поздоровалась она и облегченно вздохнула, - Еле успела...

Когда мыла руки, увидела раскрасневшееся лицо Ольги Владимировны. Спросила обеспокоенно:

— Что с тобой, ты здорова?

— Ничего, ничего, Марочка... Все в порядке.А у тебя глаза красные... Плохо спала?..

— Да, Оленька... Полночи ворочалась, не знаю когда и уснула...

— Так поехали сегодня ко мне, мне тоже одной скукота...

— Нет, дорогая Оленька, с тобой мы совсем не уснем, я знаю...- Мара предостерегающе помахала пальчиком и хитро улыбнулась. Затем помрачнела и добавила.- А завтра допросы, очная ставка... Замучилась, так хочется к своим...

— Ладно, я не в обиде... - примирительно молвила Ольга и обняв Маро за плечи, зашептала на ушко, хотя кроме них никого не было.- Марочка, а хочешь мужичка пригласим?

Та протестующе замахала руками, от волнения проявился сильньный акцент:

— Что ти, что ти, нэльзя измэнять мужю...

— Вольному воля! Как хочешь, а мне расслабиться надо... - она облизнула языком пересохшие губы, покусала их белыми зубками, чтобы они чуть припухли.( Она не признавала помады и ротик у нее был естественного розового цвета) - Если хочешь присоединиться, позвони... Он будет не против с двумя, а я тем более...

Сквозь смуглоту щек Маро полыхнул румянец, веки с пушистыми ресницами прикрыли темные ( будто свежеобмытый чернослив) глаза. Темно-синий форменный костюм плотно облегал небольшую фигурку с тонкой талией и высокой грудью. Иссиня-черные волосы с ниточкой пробора, собранны в тяжелый узел сзади. Шея нежная и гибкая, чуть более светлая, чем матово-смуглое лицо с несколько крупноватым носом и густыми, почти сходящимися на переносице, бровями и вывернутыми бантиком пунцовыми губами.Правда после родов она несколько раздалась в бедрах, обвис пухлыми ягодицами задок и выпирал животик с глубокой впадинкой пупка. Но в этом была своя "изюминка", составлявшая разительный контраст с хрупкими плечами и тонкими красивыми руками. Обтянутый узкой юбкой , зад соблазнительно колыхался, как у породистой кобылки, привлекая похотливые взоры, когда она шла, цокая каблучками, как копытцами.

За месяц пребывания её в Москве, женщины сдружились, несмотря на разницу возраста и в классном чине . На петлицах Маро вцепились в просвет лишь три маленькие звездки юриста 2-го класса. Ольга Владимировна водила ее по магазинам, ресторанам, кафе... Пока следствие набирало обороты, еще оставалось свободное время и силы. Маро восхищалась врубелевскими витражами в стеклянном куполе высоченного потолка "Метрополя", любовалась видом Кремля с террасы кафе "Огни Москвы"! Иногда Маро ночевала у Дубовой на Профсоюзной...

Щемящая грусть, охватывающая человека при воспоминаниях о временах счастья, знакома наверное всем...Невозвратны эти времена, так немилосердно мы разлучены с ними. Будто это было вовсе не с нами... Для Ольги Владимировны Дубовой такими временами была безответная любовь к соседскому мальчишке и однокласснику Женьке Кольцову. Румяная, толстощекая с толстой русой косой девочка не привлекала его внимания, вкусившего запретного плода с красавицей Алкой. Умная девочка догадывалась об их, отнюдь не родственных, отношениях... Еще большим потрясением было для нее открытие, что эта сучка спит и с отчимом, отцом Жени. Они дружили семьями, дед Жени был приятельских отношениях с ее отцом, несмотря на большую разницу в возрасте. Ее отец, талантливый инженер-конструктор, был "рабочей лошадкой" в одном из КБ. Он получал ордена, незадолго до окончания школы они переехали с Семашко на Профсоюзную, но в сорок пятую школу переводится не стала, т.к. шла на медаль. По старой памяти заходила к деду Женьки. Сам Женька жил двумя домами, у отца на Ленинградском проспекте, а по большей части - у деда, где ему было вольней и была своя комната... Здесь он и лишил ее девственности. Так мимоходом, ради интереса...

Потом они встретились снова, через много-много лет, случайно. Она была вдова с сыном-суворовцем, работник областной прокуратуры, он - слушатель Военной академии Генерального Штаба. Возникло, нечто вроде взаимной привязанности с его стороны и вспыхнувшего с новой силой ее чувства... Потом судьба снова развела их, но связи они не теряли - поздравительные открытки, изредка письма, в которых Ольга обстоятельно изглагала свою жизнь, разумеется без "подробностей её сугубо личной жизни." Он писал не менее обстоятельно. Ольга была единственным человеком, с кем он мог поделиться своими проблемами, получить добрый совет женщины и юриста одновременно...

Вот Евгению Сергеевичу и позвонила Ольга Владимировна. В телефонном разговоре она уловила в голосе Жени незнакомые нотки иронии, и хотя ирония была доброй.

- Конечно, конечно, Олечёк... Я всегда рад тебя видеть, хотя времени совсем нет... Но, не могу же я ТЕБЕ отказать...

Опытная женщина все же почувствовала, что все эти любезности сказаны неспроста:

"- Одолжение делает... Наверняка с кем-то живет постоянно или женился наконец, - мысли хаотично прыгали, перепутывались змеиным клубком. - Прошла молодость и вокруг осталась холодная и тоскливая пустота!"

Лишь на югах она позволяла себе расслабиться и "оторваться" по полной( см. рассказ ЮГ). В Москве приходилось быть осторожной, чтобы " не наследить", с коллегами из Прокуратуры и оперативниками амуры не крутила.

Он заехал за ней на улицу Немировича-Данченко, куда выходил подъезд следственного управления. Как всегда невозмутимый и безупречно одет. Штатское он шил по индивидуальному заказу и выглядел элегантным. К его удивлению вышли две женщины - Ольга и брюнетка "восточных кровей". Высокие каблуки увеличивали рост, но она чувствовала себя неуверенно на скользских ступенях. Молодцеватый мужчина в кожаной куртке и линялых фирменных джинсах, произвел впечатление на скромницу Маро. Она пожалела, что отказалась от заманчивого предложения... А у Евгения Сергеевича больше сейчас занимала другая проблема - в машине был лишь один букет пунцовых роз. Но про таких как он, Дюма-сын писал:

"Оn traverse une position equivoque, on ne reste pas dedans." / Из ложного положения выходит, в нем не остается./

Подмигнув Ольге, он вручил цветы изумленной Маро с парой комплементов ее внешности . А также нарочитым упреком Дубовой, что она их до сих пор не познакомила...Маро вздрогнула и метнула на подругу встревоженный взгляд.

Они подвезли её до гостиницы. Но, дорога была совсем короткой - в "Минск" на улице Горького. Маро под благовидным предлогом попросила Ольгу подняться к ней на минутку. В номере она дрожа от возбуждения, горячо и искренне воскликнула:

— Оленька, милая, я согласна !.. Втроем... Последнее слова она выдохнула, заливаясь краской стыда.

Дубовая изобразив благородное негодование и сочувствие одновременно:

— Марочка, теперь поздно пить "боржоми"! Раньше надо соглашаться... - погладила по волосам, словно маленькую девочку, утешая. - Он женатый человек ( соврала она), у него мало времени! Перепихнемся в машине по-быстрому, ко мне - далеко!

Глаза Маро наполнились слезами. Они еще не пролились, не хватает малюсенькой капельки, но нижняя губа уже дрожала... Ольга закрыла ее рот поцелуем и, насладившись игрой с ее язычком, заверила:

— В выходные развлечемся у меня на даче. .. Готовься! - и добавила с досадой, - И убери своего "бобра"! Женька любит голые писки, как у девочек...Я его вкусы хорошо знаю... Он мне целяк сломал и жили... Потом расскажу! Пока!

В машине легкой дымкой запотевали стекла. Он с хрустом распахнул перед ней переднюю правую дверцу.

— Что так долго? - осведомился он, садясь за руль.

— Еб*ться хочет, аж на стенку лезет! - грубо буркнула Дубовая. - Похоже других мужиков, кроме мужа, у нее не было...Ну, куда поедем? К тебе или ко мне?

- К тебе, разумеется! У меня сестра с племяшкой гостят...

- Понятно-о-о... - протянула она.

- Что тебе понятно то? - взвился Женя. - У меня х*й стоит и яйца ломит! ПОЕХАЛИ !

Продолжение следует...