На самом деле никакая ни старшая сестра. На самом деле, если говорить языком официальным или там юридическим – тетя. Потому как мама Руслана – вот настоящая старшая сестра. Моя сестра. Как родителей наших не стало, забрали меня в свою семью. Рус младше меня всего на 3 года. Ну, какая я ему тетя? Старшая сестра и есть.

Тем более, что и вел он себя без всякого должного к тете уважения. Разве что не дрались мы с ним. Или дрались? В общем, он как пацан, да еще и единственный сын в семье, временами пытался взять надо мной верх. У нас еще и воспитание такое – я ж будущая невестка, должна молчать и терпеть. Повезет, если в хорошую семью замуж возьмут. А не повезет, так до зрелых лет можно чуть не рабыней батрачить – готовя, обстирывая, убирая и приглядывая за детворой. Дочки родителей из семьи мужа могут палец о палец не ударить, а сноха с раннего утра уже и двор подмела и скотину выдоила, в стадо выгнала, завтрак-обед готовит.

Чет меня с самого начала в какой-то пессимизм потянуло. Нормально все. И в семье сестры мне хорошо живется, и замуж я хочу, давно уже хочу. Так иногда хочу, что до зубовного скрежета. Достался мне еще от бабки характер веселый. И не то даже, что веселый, сколько энергичный что-ли. Не знаю, как по-русски хорошо сказать. Хоть и говорю и думаю я часто на русском, но все-таки не родной он мне. Как бы про характер так получше объяснить?

Энергии во мне много. Школу я неважно закончила больше потому, что не могу усидеть на месте. Все мне надо успеть, быстрее со всеми поговорить, с пацанами поругаться или подраться, Юльку-подружку насмешить. Хотя с Юлькой там стараться не надо – подобрались под стать друг дружке - две пары сапог. Вот она-то мне и начала еще в восьмом рассказывать, как бабам хорошо бывает и от чего. Мать на ферме у нее дояркой. Так Юлька, говорит, сама видела, как это происходит. Ну и рассказывает мне:

Матери долго нет домой, пошла искать ее. То ли праздник какой-то был, то ли просто день нерабочий, а долго она никого найти не могла. Везде уже посмотрела, слышит – голоса из подсобки. И не просто голоса, а как будто кто всхлипывает-плачет-стонет. Дверь-то с другой стороны – со стороны коровника, а она снаружи заглядывает в окошко. Хорошо сразу не спросила – что здесь такое. Посмотрела вначале. А там, в углу на тряпье с сеном, двух доярок скотник дядь Рашид огуливает. Прям сразу двух, уложив друг на дружку. Вот они и стонут-всхлипывают.

Вначале убежать хотела. Да ноги как приросли к этому месту. Ну как приросли? Пройтись вдоль коровника могут – посмотреть, нет ли кого. А уйти совсем не могут, обратно к окошку несут. А там уже изменения. Дядь Рашид уходит куда, женщины так и остались на сене лежать с раздвинутыми ногами да с задранными подолами. Только видно белое пузо, ноги до колен белые и между ними волосня курчавится. Бабы вроде как отдыхают что-ли. Молча лежат.

Пошла опять к выходу – дядь Рашид навстречу: «Мамку че ли ищешь?»

— Ага.

— Так они в район уехали. Председатель выделил автобус для желающих, кто на ярмарку хочет. Так что готовься, приедет мать, обновы привезет. А нас тут всего и осталось четыре человека - скукота - хвосты коровам крутим. Иди домой.

И больно так по заднице шлепнул. Хотел еще прихватить меня за титьки, да видала таких хвостокрутов – вырвалась, язык показала. Но домой не пошла, из-за угла наблюдать осталась. И правильно, что осталась. В коровник он чуть позже двух мужиков ведет. Не наши, незнакомые. Городские что ли? Как-то не по-нашему выглядят. Стилягии... Они зашли, ну а я стрелой обратно к окошку. Как раз успела – мужики штаны разом спускают, хозяйство свое оглаживают. А я, хоть и видела уже, все равно смотрю во все глаза – нравится мне, как там все напружинивается, поднимается. Да и вообще как выглядит. Хорошо, что в окне не стекло, а досками заколочено. Мне через щель все видно, а им меня нет.

Другое мне удивительно. Бабы даже не закрываются или там не сопротивляются. Так и лежат, раскинув ноги. Одна, правда, согнутой в локте рукой глаза прикрывает.

Ну, эти мужики кажный на свою ложатся да и продолжают их по рабоче-крестьянски в светлое будущее отправлять. Еще выше им платья завернув предварительно. Так, что груди их белые тоже растеклись по телу. Вижу, захорошело бабам. За спины да за жопы кавалеров хватают, задницами подмахивают, головами крутят. Одна так прям и руками и ногами обвилась, как та обезьяна и стонет. А вторая только охает.

Вот все такое прочее Юлька мне по большому секрету и рассказывает. И про себя еще тоже. Она тоже пробовала. С кем – не буду говорить. Во-первых, не хорошо это – с родственником старшим. Да еще и не один раз. А во-вторых, по секрету же рассказано. Поэтому в деревне про нее ничего такого не болтают, блюдет себя девка.

Ну, а я про себя вообще-то писать собиралась. Давно мне тоже хочется. Так хочется временами, аж хоть зубами скрипи. А, бывает, улучшу минутку, особенно ночью когда, дойду до разрядки, отпустит. А потом, такое чувство, что еще сильнее охота. Любви мне охота, вот и замуж хочу. Но с парнями нам гулять-встречаться нельзя. Заведено у нас так. На людях – да, пожалуйста, болтайте-веселитесь. Наедине – и думать забудь! А я же даже не видела, в отличие от Юльки. Ну, человеческого. Ишачий видела. Хотите, расскажу? Мне не жалко. Отвлекусь хоть сама.

У соседей ишак есть. Ну, ослик, если по-русски сказать. Сосед когда на нем сено возит или еще чего по хозяйству. А в основном торчит он, то за огородами, то в поле. К колышку привязанный. Чем питается – не то, что ишаку, даже мне не понятно. Там уже и травы-то не осталось. Вроде не бедствует – справный такой. Но, видать, скучно. И придумал он себя веселить. Вначале орет дурниной. Так, что слышно даже в центре. Ишачинное свое приветствие Иааа-Иааа! А потом начинает из своего мешка член выпускать. Хотя, какой там член? Надо говорить как есть, потому что у него там хуище - чуть не до пола висит. Выпустит, втянет, потом опять. А то окрепнет у него до такой степени, как палка становится. Длинная, чуть не с руку длиной. И этой палкой - как-то так напружинит ее – сам себя по пузу хлопает. И такой вид у него при этом!.. Видно же, что нравится ему. Может это такой онанизм ишачинный? Ему в отличие от нас неудобно, нет у него пальцев на руках.

Я хоть и боюсь попасться, как сигнал услышу, бывает прокрадусь сквозь заросли за огородом, сморю как он дубиной своей размахивает. Не всегда это. Где-то после обеда, часа в 3-4 у него как физкультура по расписанию. Да и то не всегда угадаешь когда начнет.

Один раз не удержалась, потрогать решилась. Прихожу на сигнал. И время, вроде подходящее, а ишак просто стоит. Не машет дубинкой. Правда, в самые заросли забрался и еще веревкой запутался. Ну и решила ему помочь. Не с веревкой. Потом веревку, сначала с членом помочь. Хоть и боюсь сама. У нас ишака никогда не было. А они же и лягаются и кусаются. Подошла, вначале просто по спине гладила, спокойно стоит. Ушами-хвостом помахивает. Я – ниже по боку да по брюху. Члена коснулась. А он такой бархатистый, теплый да приятный на ощупь. И массивный, чувствуется вес на руке. Воняет правда от него. Ишаком воняет.

А мне не до запаха, я же впервые такое чувствую. Оглянулась еще разок – заросли, хорошо, никого. Рукой уже посмелее к нему. А он и рад стараться – начал хуище свешивать. И голову повернул еще ко мне – ты чего девка, чего медлишь? Член вроде и мягкий, а такой увесистый. Что колбаса твоя. Черкизовская. Не смогла я удержаться, левую руку себе между ног на трусики положила. И хотела бы внутрь, но руки помыть для начала надо, а они в ишаке сейчас. А потом он крепнуть начал, так я и забыла про себя, двумя руками вожу по нему, иногда головку прихватываю. Как дерево твердый стал, хотя всего недавно был такой мягкий, поддатливый.

Тут он как начни топтаться, в спине прогибаться, что бы типа еще глубже просунуть ишачихе воображаемой. Да как заорет! Мало, что он меня чуть в самые кусты не затолкал, так еще напугал – был бы пузырь послабее, реально бы уписалась. Я отскочила. А у него на конце головка выгнулась не знаю, как описать тому, кто не видел. В такой лопух или нет, такую типа воронку. Только наоборот – раструбом наружу. И из нее семя начало вылетать. Это я уже издалека смотрю. Ох и напугал он меня! И слышу голоса. Вроде и далеко, но кто-то идет по тропе вдоль поля за кустами. Я и сдриснула. Обошлось.... Не попалась....

К ишаку больше не лезла, аж поколачивает как вспомню свой испуг. Но хотелось. Да и сейчас хочется. Ох бы я его оглаживала, да охаживала. Сейчас, думаю, я бы тепленькой водички с собой принесла.... Да помыла бы ему там все от чешуек этих да от запаха... А дальше, эх, фантазия снова разыгралась! Неча мечтать о том, чего не было. Хотела про то, что было рассказывать же.

Думала отвлечься, а вон как оно. Еще сильнее подкатило. Так если всю жизнь вспоминать, никогда до Руса не доберусь. Про него лучше начну. Тем более, что все и началось уже после ишака. Я как раз в том году школу закончила – взрослая-совершеннослетняя жениха жду.

Я, может, и раньше видела, да не придавала значения. Или просто не смотрела, стеснялась. Как Рус проснется, у него трусы оттопыриваются ого-го! Как будто баклажан в них. Он редко когда сразу встает и одеваться идет. Видать, сам понимает, что обождать надо, пока уляжется. А тут утро - по работам и по школам пора, неча лежать! Я как тот сержан из фильма – «рота на подъем!» И он на подъеме и я, как посмотрю, потом в приподнятом настроении с утра. Если нет этого ритуала, как будто уже и не хватает мне чего.

Дальше-больше. Осень. Светает уже не так рано, ему тоже спать подольше хочется. А я то одеяло с него стащу, то сама под одеяло к нему руками заберусь. Или тормошить, или щекотать. И невзначай так бугра его коснусь. В первые разы меня как током продирало. Такое чувство, как холодная вода - будто по спине прокатится, а потом снизу живота такие мурашики горячие поднимаются. И в голове потом горячо становится. Вначале как испуг, а потом приятно...

Достану его, он иной раз погонится за мной, схватит или завалит куда. Я хоть и отбиваюсь, а хорошо мне, хочется, что бы еще подержал. Особенно, если я свалюсь на живот, руки-ноги подтяну под себя, он навалится сверху: «Будешь еще? Будешь?». Конечно, буду!

Родителей обычно дома нет уже. Но если задержались – ругают нас. Дылды выросли какие, а как детский сад! Дылда – это про меня больше. Была бы невысокая, может и нашли бы уже мне жениха. А я в отца удалась. И ростом высокая и фигура такая у меня крупная. Не такая как отец, конечно. Он-то в плечах широкий. А я снизу широкая. А вот такого высокого да здорового парня еще найди, попробуй. Да что бы он был из семьи хороший. Да что бы понравились мы друг другу.

Тут уже и зима незаметно подобралась. Обед у меня готов, а Руса все нет. Приходит потом весь в снегу, ноги холодные, красные. Катались с друзьями с горки на портфелях. Давай я его отогревать. И растерла и горячим накормила. А потом в постель загнала. Кофту сняла, сама к нему забралась прямо в халате. Обняла со спины, что бы согрелся быстрее. И ноги его холоднющие между своих зажала. Так мне хорошо самой отчего-то стало! Не знаю почему. Чувствую, что приятно к нему грудями и всем телом прижиматься. В общем, обняла, да так и заснули.

Просыпаюсь, чувствую – отогрелся. Уже он меня греет. Я свернулась, а он обнял меня сзади. Да так приятно. Не знаю как, но забралась я во сне головой на руку ему, а вторую он между моих рук и грудей просунул. И спит. Хорошо-то как! Я еще минут пять понежилась и аккуратно выбралась из кровати. Нельзя же нам вот так спать вместе. Тогда я думала...

Проходит еще неделя-другая. С братом хорошо все, не разболелся. Мне плохо. Ну не то, что бы плохо, как-то тоскливо что ли. Нет, опять не тое слово. Как будто скучаю. И сама не понимаю что и по чему. В другой день он снова замерзший приходит и уже сам просит погреть его в постели. Я аж обрадовалась внутри себя. Понимать начала чего мне не хватало и чего хочется. Но виду, конечно не подаю. Побурчала еще для вида, типа – ты там катаешься, мерзнешь, а я отогревать должна?

Залезаю к нему, а он в одних трусах. В прошлый раз же в одежде был. Вначале как-то тушуюсь, а потом прижимаюсь к нему и понимаю, что так даже приятней. В этот раз не засыпаем – так лежим. Чувствую только, как он немного дрожит, поэтому предлагаю ноги чуть назад отогнуть – между ляжек мне просунуть, согреть. Еще чуть плотнее к нему прижимаюсь и понимаю, что в следующий раз тоже хочу уже в какой-то легкой одежде прилечь. Да, да, начинаю сама понимать, что будет он – следующий раз.

Весь оставшийся день и половину следующего я даже не замечаю, как проходит. Вся я в мыслях там, как завтра его встретить. Попросит или не попросит греть его. Волнуюсь прям...

К его приходу я надела такие легкие штанишки. Типа спортивки. Чуть ниже колена. Женщины наши, кто постарше, обычно такие летом под платье надевают. Ну и футболку длинную. До последнего мучаюсь – надевать ли лифчик. С моей большой грудью неудобно без него. Да и видно под футболкой будет же. А с другой стороны, мне хочется без него, хочется поплотнее прижаться. Что бы грудь от спины его как можно меньше одежды отделяло. То оденусь, то разденусь, как та обезьяна, хоть разорвись. К тому моменту, как приходит, я без него, но в накинутой сверху кофте. Обедаем...

Мне и хочется и не знаю, как бы нам вместе прилечь. Повод же нужен. Сам он тоже не предложит. Говорю, что поспать сегодня после обеда хочу, устала. И таким незаинтересованным голосом – если замерзнешь или тоже поспать захочешь – залезай в постель. А он мне и сам подыграл вольно или невольно. Говорит, что не выспался сегодня, тоже поспать хочет. Я быстро-быстро прибираю со стола, а он в кровати уже. И даже ждет – лежит на боку, как было до этого. Понимаю, как я с одеждой угадала – так гораздо приятнее. Особенно хорошо, когда разворачиваюсь типа во сне, на другой бок, а он ко мне сзади прижимается.

Второй раз чувствую, как его бугор ко мне прижимается. Я еще чуть выпячиваюсь назад, а руки, наоборот вверх тяну и под щекой укладываю. Потом чувствую, как он к груди осторожно тянется, трогает, а позже уже уверенней кладет руку на нее. Как же хорошо! Мне хочется, что бы он прямо гладил меня по груди, обнимал и прижимал к себе сильнее. Но он, видимо боится разбудить и очень осторожен. Одно нравится. Не смотря на то, что мой таз гораздо шире его, в мягкой постели он провалился сильнее. Так, что я чувствую его бугор прямо между ягодицами. Он живой, пульсирует-шевелится и во всю пытается протиснуться дальше, еще сильнее между ними.

Примерно через полчаса-час я смогу прийти в себя. Стыд переборет эту жажду. Я развернусь на спину и рука спящего Руса сползет с груди на животик. Как же мне хочется, что бы она сползла еще ниже – в самый низ живота. Потягиваюсь руками вверх, спускается еще чуть ниже. Однако уже отпускает, надо соблюдать приличия, выбираюсь из кровати.

Весь вечер я прям летаю. Характер и без того веселый и активный, но тут прямо как какой-то фонтан энергии. Рус, на удивление, наоборот. Как будто мрачный.

— Не выспался?

— Да, я бы поспал еще...

— Хочешь, завтра еще поспим после обеда?

Пацан прямо веселеет на глазах. Соглашается. Поэтому пришедшие позже родители застают дома чуть ли не идиллию.

Так постепенно наш послеобеденный сон становится почти ежедневным. Мне уже мало (или много?) легких штанишек. С какого-то момента я начинаю забираться к нему, переодевшись в ночнушку. Мне нравится, как постепенно исподволь она задирается все выше. Очень приятно, когда обнажившихся ног касаются его волосатые ноги. Иногда руки. Особенно приятно, когда... Ну да вы поняли...

Мы не всегда спим грудь к спине. Иногда «во сне» мы начинаем обниматься. Изредка чувствую, как он целует меня. Поцелуи вполне невинны. Но ранняя щетина и красноречиво топорщащиеся трусы, выдают зрелось племянника и всю серьезность намерений. Как и пятна влаги на его, моем и постельном белье. Временами мы увлекаемся и очень стыдно за все, что делаем. Тогда даю зарок – больше ни за что! Возникает перерыв. Может даже на неделю-две. Но нас обоих как магнитом тянет снова туда, в постель. Я понимаю, что это еще не грех, но мы очень близко подобрались к тому краю, откуда возврата уже может не быть.

Точнее не мы. Только я. Он мужчина, ему нет нужды беречь свою честь. Скорее наоборот, он вскоре может получить трофей, которым может по праву гордится. Беречь честь нужно мне и я держусь из последних сил. Но все эти правильные мысли куда-то улетучиваются, когда я вновь вижу его. Особенно, когда он опять утром выскочил из кровати в одних трусах. Теперь уже не стесняется. Понимаю, что он подглядывает в окошко, когда моюсь в бане. Случайно заметила, когда проходила мимо. Ранее крепко прибитая к окну фанерка теперь висит на паре гвоздиков чисто для вида. Но я не стесняюсь, а наоборот часто задерживаюсь, втягиваю живот, выпячиваю попу и грудь, и вообще как-будто красуюсь перед темным окошком. Единственное, перестала ласкать себя в бане.

Раньше не замечала, но теперь вижу яркую зависимость настроения от моих циклов. Подробности писать стыдно, но есть дни когда я готова на все, даже расстаться с невинностью. Через несколько дней это проходит, но в те дни как будто сносит голову. То ли в один из таких периодов, то ли начавшаяся весна тому виной, а я встречаю Руса в одной сорочке на голое тело. Меня уже давно подмывало не надеть под нее трусы. В последний момент всегда передумывала. Но не сегодня. Пока он видит только торчащие сквозь ткань соски. Мне не то, что не стыдно, я готова красоваться перед ним. И он оборачивается вслед и сама я чувствую, как полные ляшечки трясутся и перекатываются под тонкой тканью. То, что под ней больше ничего нет, он поймет позже. Когда проведет рукой по голому бедру «заснувшей» хозяйки. Вначале осторожно, а потом бесцеремонно будет задирать ее вверх до талии, снова и снова проводя рукой по бедру, опуская ладонь по животу до курчавых волосков, мягко пробираясь пальчиками между ними.

Я прячу лобок между ножек, при этом невольно (скорее вольно) выпячивая назад попу. Ощущаю, но не сопротивляюсь, когда чувствую, что он возится, стаскивает с себя трусы и пристраивает свой толстый и голый член мне между ягодиц. Спасибо Юльке, я знаю, как можно заниматься сексом, оставаясь девственницей. Я чувствую, как его рука задирает сорочку еще и еще выше. Я уже не делаю вид, что сплю, сама чуть приподнимаю тело, что бы ему было удобней задрать ее почти до подмышек. И приподнимусь позже, когда он захочет засунуть под меня руку, взявшись и за другую грудь. Держа меня сзади за груди он все сильней и сильней двигает тазом. Я сама двигаюсь ему навстречу, тяжело дышу и хочу, хочу, хочу...

Остановиться хотела здесь. Все, он добился своего! Или я? В общем мы оба получили то, к чему так долго шли. Но это не было моим окончательным падением. Казалось бы куда еще? Нет.

Мы, наконец-то перестанем притворяться и сможем говорить и любить друг друга откровенно. Практически каждый день. Казалось, куда еще, дня мало? Но тайком он будет пробираться ко мне и в баню. Там, уже не под одеялом, я впервые буду разглядывать, а позже и попробую его толстый член на вкус. Весь какой-то бугристый и переплетенный сетью вен. Позже и там же в бане он предложит мне попробовать в попку. Не сразу, но соглашусь. Стыдно признаться, но даже сейчас, живя с мужем я точно не знаю, как мне больше нравится - по обычному или в попку. Точнее, нравится и так и так. Главное соблюдать гигиену. Делать это либо туда, либо туда. Да, Руслану тоже хотелось по-настоящему, я же видела. Но он все понимал и не настаивал...

Вот так вот, оставаясь девушкой, мы будем почти год жить с ним как муж и жена.

Только следующей весной приедут сваты и я выйду замуж. У меня очень хороший муж и я его люблю. У нас хорошая семья. Мы иногда будем пересекаться с племяшом на свадьбах и юбилеях, хотя живем почти за две сотни километров друг от друга. Я ему очень благодарна и может даже люблю. Но уже не как мужчину, а скорее как брата. Очень уважаю его за то, что никогда не давал даже намека, что у нас что-то было или могло бы быть еще. И за это я благодарна ему еще больше.