Понедельник, 7:57 утра

– Джейк, я не знаю, как это сказать, – говорит Том, закрывая дверь в мой кабинет.

Я опускаюсь в кресло и смотрю на Тома Уэстона, управляющего партнера этой фирмы и моего давнего друга. Жестом руки приглашаю Тома занять любое из кресел перед моим столом.

– К сожалению, времени у нас нет. По протоколу тебе даже не должны были позволить попасть в ваш офис, – добавляет Том, едва взглянув мне в глаза.

– По крайней мере, расскажи мне, в чем дело, – прошу я.

Учитывая события последних нескольких дней, я уже догадываюсь.

– Вчера было созвано экстренное совещание отдела кадров, чтобы обсудить некоторые недавние обвинения, касающиеся твоего поведения и действий. Официальное собеседование с тобой назначено на восемь утра.

– Сегодняшнего утра? – удивленно выпрямился я.

– Да.

– И ты провел совещание по кадровой проверке в воскресенье?

– Джейк, это серьезное дерьмо. Совещание было созвано отделом кадров, учитывая твой высокий руководящий статус в фирме. Я здесь – как управляющий партнер этой фирмы, но и как друг. Ты в глубоком дерьме, Джейк, и за очень короткий промежуток времени тебе нужно принять несколько серьезных решений.

– Где будет собрание? – проворчал я, поднимаясь со своего места.

– Джейк, предупреждаю как твой друг, не теряй голову. Пойдем, встреча в конференц-зале.

Том выводит меня из кабинета и направляется в конференц-зал. Я смотрю на часы и вижу, что уже 8:00 утра, и что за своим столом нет Хайди. Если Хайди что-то и умеет, так это быть пунктуальной. Я ожидал, что ее сегодня не будет, но это не уменьшает моей потребности поговорить с ней.

– Кто будет на совещании по расследованию? – спрашиваю я.

– Я и Хинкли, конечно. Мне пришлось назначить Эванса тебе на замену. Двое других – Ролански и Шмидт.

– Шмидт?! – взорвался я.

Том вздрагивает, бросает на меня короткий взгляд, а затем отворачивается.

– Я знаю, что он тебе не нравится, но ты ведь знаешь, как работает эта процедура. Черт возьми, ты сам практически написал процесс проверки управленческого персонала. Мне это нравится не больше чем тебе.

Я знаю это как свои пять пальцев, – думаю я про себя.

Я быстро мысленно проверяю, что в процесс вовлечены пять работников в статусе управленцев или выше. Три из них – в соответствии с должностями. Один – управляющий партнер, которым является Том. Второй – исполнительный менеджер по персоналу, которым является Хинкли. Третий – должность главного юрисконсульта, которую до сегодняшнего утра занимал я. Два других места назначаются в индивидуальном порядке. Один назначается менеджером по персоналу, а другой – управляющим партнером.

– Я полагаю, это ты назначил Ролански?

– Я сделаю вид, что не слышал этого, чтобы мы могли оставаться друзьями, – отвечает он.

Том протягивает руку и останавливает меня.

– Ты ведь знаешь, что я не должен тебе говорить, но не могу позволить тебе войти туда совершенно безоружным. Тебе предложат выходное пособие, чтобы ты ушел в отставку. Группа в целом решила, что самое лучшее для фирмы – избежать ненужных судебных исков или огласки. Лучший способ добиться этого – уйти в отставку. Я ничего не мог сделать, чтобы остановить это дело, Джейк. Все что я мог сделать, это назначить выходное пособие настолько сладким, насколько мне позволят.

Я прислонился спиной к стене, чувствуя оцепенение. Не могу поверить, что все это происходит.

И как все так быстро пошло наперекосяк? – думаю я про себя.

– Джейк, ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает Том.

– Нет, я не в порядке, Том. Просто дай мне несколько минут.

– Тебе придется быть начеку, Джейк.

– Я знаю об этом, Том, спасибо. Дай мне минуту, чтобы обрести равновесие! – Это прозвучало гораздо тверже, чем я хотел. Я смотрю на Тома, и он улыбнулся.

– Когда все будет сказано и сделано, Джейк, я надеюсь, мы останемся близкими друзьями.

– Об этом не беспокойся, Том. Ладно, пойдем.

Том ведет меня за угол и на мгновение останавливается перед дверью конференц-зала. Он в последний раз смотрит на меня, а затем открывает дверь.

Я следую за Томом внутрь и вижу, что все четыре человека сидят вместе на противоположных сторонах стола. Том занял свое место во главе стола, оставив единственные свободные стулья на моей стороне. Я занимаю средний стул прямо напротив Кристи. Я смотрю на нее, и на мгновение мы встречаемся взглядами, прежде чем она опускает глаза на свои руки, сложенные на столе.

Я испытываю к ней большое восхищение и уважение. Я сам нанял ее прямо из университета Техаса. Я даже не рассматривал кандидата из восточной школы. Мне нужен был человек, знакомый с культурой и независимым образом жизни Техаса. Я развивал ее как домашний проект, но, честно говоря, она не нуждалась в особой огранке. Я знаю ее как адского коллегу, а теперь, сидя по другую сторону стола, как грозного противника.

– Мистер Викерс, – начинает Хинкли совещание по обзору. – Вас пригласили сюда в качестве субъекта совещания по обзору работы управленческого персонала. Вчера было проведено собеседование, на котором мы впятером рассмотрели обвинения в неподобающем поведении и сексуальных домогательствах. Это серьезные обвинения, и оно противоречат политике компании. За такие проступки полагается увольнение.

– Простите, что прерываю вас, – врываюсь я, не извиняясь ни на йоту. – Но я хочу, чтобы на этом совещании не было вот его, – я указываю прямо на Шмидта, сидящего рядом с Хинкли.

– Мистер Викерс, боюсь, что у вас нет возможности внести свой вклад в состав этой группы.

– Вы правы, у меня нет никакого вклада. Что у меня есть, так это ситуация, когда между мной и Шмидтом существует вражда. Об этом в этой комнате знают все. В случае если эта ситуация перерастет в иск о незаконном увольнении, вы сделали мое дело намного сильнее, посадив здесь человека, известного своей предвзятостью.

Сразу после того как я произнес магическую фразу из трех слов «иск о незаконном увольнении», в комнате воцарилась неловкая тишина. Я делаю над собой усилие и смотрю на каждого из членов комиссии, за исключением Шмидта.

– Мисс Хинкли, – говорит Шмидт. – Я отойду в сторону, если комиссия предпочтет кого-то другого. Но официально заявляю, что, хотя мы с Викерсом не лучшие друзья, я считаю, что слово «вражда» слишком сильное. Я также знаю, что могу служить этой комиссии без какой-либо предполагаемой предвзятости.

– Есть ли кто-нибудь, кто считает, что мистер Шмидт будет необъективен в своей роли в этой комиссии? – открыто спрашивает Хинкли.

Я бросаю взгляд через стол на Кристи. На этот раз выражение ее лица бесстрастно, когда она скрещивает свой взгляд с моим. На этот раз она не дрогнула, и я, наконец, отвел взгляд. Она не хуже меня знает, что Шмидт не может быть беспристрастным.

Она слишком хорошо усвоила свои уроки, – думаю я про себя. – Я совсем не могу прочитать ее выражение лица.

– Тогда, если никто не верит, что мистер Шмидт будет беспристрастным...

– Я не «не верю». Я это знаю, – прерываю я, ядовито глядя на Шмидта.

– Уже установлено, что вы не имеете никакого отношения к составу комиссии.

– Отлично, – отвечаю я. – Возможно, вы сейчас планируете мои похороны, но будьте уверены, вы только что выкопали пятую лопату земли на могиле этой фирмы.

– Пятую? – спрашивает Ролански.

Я смотрю на Ролански, недоумевая, почему Том назначил его членом комиссии. Насколько я знаю, он участвовал в проверках только в рамках своего отдела. Он, конечно же, не участвовал ни в чем настолько высоком в управленческой цепочке.

– Не поощряйте его, – предупреждает Хинкли.

– Я хочу знать, почему он считает, что это – уже пятая лопата. Какими были первые четыре? – настаивает Ролански.

– Вы провели вчера официальное собеседование по делу? – спрашиваю я Кристи, зная, что получу прямой ответ.

– Да, – ответила она.

Я посмотрел на Ролански.

– Ну, вот. Первые четыре горсти земли вы разгребли вчера, когда провели официальную встречу по допросу без меня. У меня есть право изучить доказательства. Есть право оспаривать обвинения насчет меня. Вы отказали мне в моих правах.

– Джейк, ты не хуже меня знаешь, что это – компания, а Билль о правах не распространяется на корпорации. Это не уголовное дело, – вклинилась Кристи.

– Но у меня все равно есть права, указанные в трудовом договоре, который подписал каждый из нас. И в этом трудовом договоре говорится, что я имею право присутствовать на собеседовании. Я имею право услышать, в чем меня обвиняют, и имею право ответить, как устно комитету по собеседованию, так и письменно.

– В процедуре проверки управленческого персонала не сказано, что присутствие субъекта на собеседовании является обязательным условием, – возражает она.

– Разве не сложно провести собеседование без присутствия субъекта собеседования? Кроме того, общая модель дисциплины отдела кадров предусматривает, что я имею право видеть любые обвинения и отвечать на них. Я являюсь и руководителем, и сотрудником. Я утверждаю, что применимы обе политики. Если вы изучите правила, то обнаружите, что в них нет противоречивых пунктов. Я, например, в этом убедился, и будет интересно посмотреть, как на это посмотрит гражданский суд.

– Джейк, – вклинился Том, – все эти разговоры о судах и исках вызывают у меня язву. Цель этой встречи – предложить тебе выходное пособие. Это очень привлекательный пакет, учитывая обстоятельства, если уж я так говорю.

– Меня уволили? – прямо спрашиваю я Тома.

Том смотрит на Кристи. Уголком глаза я вижу, как она качает головой.

– Нет, – отвечает он.

– Давайте посмотрим предложение, – отвечаю я.

Хинкли через стол протягивает мне портфель. Я смотрю на внешнюю сторону портфеля, а затем беру его обеими руками.

– Я серьезно рассмотрю это и вернусь к вам к концу недели.

Члены комиссии внезапно обмениваются взглядами.

– Мы хотим, чтобы ты рассмотрел выходное пособие и принял решение прямо сейчас.

Я сижу ошеломленный. Том меня предупреждал, что я должен быть начеку, и что мне придется быстро принимать важные решения.

– Дайте мне понять, – начинаю я, пытаясь потянуть время, – вы хотите, чтобы я рассмотрел это предложение прямо сейчас и немедленно принял решение?

– Да, – отвечает Хинкли.

– Я не могу этого сделать, – просто отвечаю я.

– Тогда мы отзываем предложение о выходном пособии, – отвечает она.

– Не так быстро, – снова вклинивается Том. – Джейк, я понимаю, что это, вероятно, обрушилось на тебя как ураган. Но что, если ты вернешься в свой офис и просмотришь предложение. А потом встретишься с нами... скажем... в полдень и сообщишь нам о своем решении?

– Мистер Уэстон, – перебивает Хинкли, – вчера мы решили не это...

Пронизывающий взгляд Тома на Хинкли заставляет ее замолчать на полуслове.

– Том, – отвечаю я. – Я ценю дополнительное время, но его просто недостаточно.

– Сколько времени ты хочешь, Джейк?

– Я же сказал, по крайней мере, до конца недели.

– Столько времени мы дать не можем... – начала Хинкли.

– Том, у меня не было возможности посмотреть на эти цифры. Не было возможности ознакомиться с обвинениями, которые были выдвинуты против меня. Не было возможности подготовить какой-либо ответ.

– Ты хочешь сказать, что не виде ни показаний под присягой, ни фотокопий? – внезапно воскликнула Кристи.

Я оглядываюсь на нее, сопротивляясь желанию посмотреть на Шмидта.

– До вечера пятницы я о них даже и не слышал. Я постоянно слышу об этих проклятых документах, но никто, похоже, не предоставил мне их копии. И я хочу напомнить этой комиссии, что она еще не представила против меня официального обвинения.

– Намерение состоит в том, чтобы избежать этого, Джейк, – заявила Кристи очевидное.

– А мое намерение – этого не избегать. У вас есть эти документы?

Кристи посмотрела на Тома, а затем снова на меня.

– У нас есть оригинал заявления под присягой, но только фотокопии.

– Мне нужны копии обоих. Зачеркните, мне нужны оригиналы того, что у вас есть. Можете их скопировать, если желаете.

– Джейк, мы не будем передавать оригиналы показаний под присягой. И по соображениям конфиденциальности не станем передавать фотокопии. Если нам понадобится официальная проверка руководства отдела кадров в среду, тогда мы покажем вам документы.

– Оставьте фотокопии, я все равно знаю, что они фальшивые. Но хочу оригинал заявления под присягой.

– Джейк, этого сделать мы не можем, – отвечает Кристи.

– Если мне не предоставят возможность изучить оригинал доказательства, чтобы доказать, что он не был сфальсифицирован, вы только усилите мой иск о незаконном увольнении. Мне нужен этот оригинал, и нужно время, по крайней мере, до конца недели, – добавляю я с нажимом. – Уверен, что у вас уже есть несколько копий всех документов. И если аффидавит – письменное показание под присягой – действителен, что мне делать, уничтожить его? Вы могли бы просто перепечатать аффидавит и подписать его еще раз.

– Джейк, не мог бы ты дать нам минутку для обсуждения? – спрашивает Кристи.

– Конечно, – отвечаю я, медленно вставая со стула – движение, которое, я уверен, Шмидт не пропустил.

– И, мисс Эванс, – добавляю я.

Кристи пытливо наклоняет голову, как она всегда делает, когда я хочу донести до нее какую-то мысль.

– Доверься своему суждению и своему опыту, – заявляю я и, повернувшись, выхожу из комнаты, оставив выходное пособие на столе.

Я закрываю дверь и прислоняюсь к ней. Мне слышны разговоры и споры. Хинкли и Шмидт явно на одной стороне. Шмидт – противник явный. Но с Хинкли у меня никогда раньше проблем не было. Почему же сейчас она стала для меня такой занозой в заднице? Том – на моей стороне, и похоже, что Ролански с ним согласен. Они утверждают, что дополнительная неделя не причинит никакого вреда и может избежать еще больших юридических проблем с иском о незаконном увольнении. Хинкли и Шмидт утверждают, что компания в любое время может получить иск о сексуальном домогательстве, и непринятие срочных мер может показать, что компания потворствует этому. Они утверждают, что до сих пор компания следовала процедуре, и нет причин не продолжать. Они также категорически возражают против предоставления мне каких-либо документов, даже их копий. Говорят, что документы могут быть предоставлены мне во время официальной проверки со стороны руководства отдела кадров.

Я слышал, как перепираются взад и вперед обе стороны и понимаю, что выбор Тома в пользу Ролански – удача для меня. Единственный голос, которого я не слышал, – это голос Кристи. Затем в течение следующей минуты я слышу только мягкие тона голоса Кристи и улыбаюсь про себя. Она лучше всех справляется с ролью консультанта.

Я слышу тишину, а затем шаги. Мне удается вовремя отступить от двери и не упасть, когда Том открывает дверь и просит меня войти обратно.

Я закрываю за собой дверь и подхожу к столу. Кристи, похоже, взяла управление заседанием в свои руки, так как она показывает рукой, чтобы я сел обратно в кресло. Я улыбаюсь и объясняю, что хочу постоять, предпочитая не объяснять почему.

– Джейк, у нас есть встречное предложение.

– Мне нужно, по крайней мере, до конца недели.

– Ты меня выслушаешь?

Я киваю.

– Мы просим тебя взять с собой выходное пособие и серьезно его обдумать. Просим тебя вернуться в среду в полдень и дать нам свой ответ. На данный момент ты не уволен. Мы не приступили к официальному рассмотрению вопроса об увольнении. В зависимости от твоего ответа в среду мы, возможно, решим официально начать этот процесс. В промежуточный период мы решили отправить тебя в административный отпуск. За исключением тех случаев, когда мы просим тебя присутствовать, ты не должен находиться на территории компании и не должен иметь доступа ни к каким документам, будь то бумажным или электронным. За исключением... – она делает паузу, – мы дадим тебе оригинал аффидавита, но не фотокопии. Очевидно, мы ожидаем его возвращения. Если понадобится, ты увидишь копию снимков в среду.

Кристи выжидающе смотрит на меня. Я улыбаюсь и внутренне аплодирую. Это чертовски близко к тому, что бы сделал я.

– Не уступая ни одного из своих прав, предоставленных мне политикой компании, я согласен с вашим предложением. Полагаю, что кто-нибудь может сопроводить меня в мой кабинет, чтобы я мог забрать несколько личных вещей, которые могут понадобиться мне в течение следующих нескольких дней?

Хинкли начинает что-то говорить, но Кристи быстро говорит, что это приемлемо. Она смотрит на Тома, и тот кивает.

– Вашим сопровождающим послужит мистер Уэстон.

Встреча, очевидно, окончена, и я забираю пакет. Я бросаю взгляд на Кристи и подмигиваю. Она не отвечает, но я вижу в уголке ее рта слабый след улыбки, но эта крошечная улыбка не скрывает ее нечитаемых глаз.

Я выхожу из зала первым и делаю шаг в сторону. Я смотрю, как все они молча расходятся своими путями. Последним выходит Том. Он смотрит на меня и просто вздыхает.

– Ты предупреждал меня, Том, – отвечаю я, кладя руку ему на плечо, пока мы идем обратно в мой кабинет.

Понедельник – 9:31 утра

– Мистер Викерс, не могли бы вы следовать за мной? – Я тяжело вздохнул и встал, следуя за секретаршей через двойные двери с надписями Sutter, Klein и Gambino.

Сьюзи прислала мне СМС прямо перед тем, как я вошел в мой кабинет сегодня утром, сообщив, что встреча состоится в офисе нашего семейного адвоката. Обычно встреча с адвокатом считается плохой приметой, но на протяжении многих лет Вики была другом и Сьюзи, и меня.

Я бросаю на нее озадаченный взгляд, а затем смотрю на свою жену, которая тут же опускает глаза.

– Ну, Вики, во-первых, рад тебя видеть. Во-вторых, зачем мне адвокат?

Вики отводит взгляд, а затем слегка наклоняется вперед ко мне. Более мягким голосом она говорит:

– Ты, конечно, не собираешься представляться, Джейк?

– Мне нужно представляться? Вчера вечером мне позвонила Сьюзи и сказала мне быть здесь, чтобы мы смогли поговорить. Сначала она пыталась уговорить меня встретиться в ее офисе, но мне пришлось напомнить ей о TRO и о том, что я не собираюсь его нарушать. Я был удивлен, когда сегодня утром она прислала мне СМС, что мы встретимся в офисе нашего семейного адвоката, но потом я счел это за благо. Несмотря на боль и предательство, которые я пережил в последнее время, я хотел бы посмотреть, сможем ли мы еще что-нибудь придумать. Но начинаю подозревать, что, возможно, был слишком оптимистичен.

Вики смотрит на Сьюзи.

– Ты ему не сказала?

– Я сказала ему быть здесь в 9:30 утра, чтобы мы могли все обсудить. Я ничего не могу поделать, если он сделал какой-то неверный вывод, – сказала Сюзи без всяких эмоций.

– Ты не сказала ему, что...? – Вики останавливается на полуслове и выглядит обиженной. Она приходит в себя и говорит:

– Понятно, в таком случае, возможно, нам стоит встречу перенести.

– Думаю, мы должны продолжить, – говорит Сьюзи. – Я бы хотела с этим покончить.

Цель встречи теперь более чем ясна. Как говорится, «мама не вырастила дурака». Но за последние несколько дней на меня свалилось столько дерьма, что с меня хватит, и я не собираюсь больше терпеть. Если это конец, то я уйду с размахом.

– Сьюзи, кстати, если тебе интересно, я сейчас чувствую себя намного лучше, чем в пятницу.

Сьюзи побледнела.

– Джейк, мистер Викерс. Если мы хотим продолжить нашу встречу, тебе придется воздержаться от разговора с мисс Викерс. Я буду вынуждена попросить тебя говорить с ней через меня.

– Вики, ничего личного, мэм, но выкинь это из своей задницы. После того что Сьюзи сделала со мной в пятницу вечером, ей повезло, что на нее не завели уголовное дело. На самом деле это все еще вполне возможно.

Вики сначала опешила от моей вспышки, а потом посмотрела на Сьюзи.

– Что случилось в пятницу вечером? – спрашивает она.

Я смотрю на них обеих, а затем смеюсь.

– Ты ей не сказала? – говорю я Сьюзи. – Ну, разве ты не нечто! Ты не сказала мне истинную причину, по которой захотела этой встречи, случайно не упомянула своему собственному адвокату, что держишь меня в неведении, а теперь еще и скрываешь важную информацию от своего собственного адвоката?

– То, что произошло тогда, не имеет отношения к нашему разводу.

Я откинулся на спинку кресла, когда, наконец-то, всплыло страшное слово.

– Ты же не думаешь, что незаконное ограничение двигательных функций и нападение, для начала, не окажут никакого влияния на судебное разбирательство?

– Сьюзи, что ты мне не сказала? – допытывается Вики.

– Я расскажу тебе позже, хорошо? – раздраженно отвечает она. – Давай просто покончим с этим.

Вики бросила взгляд на Сьюзи, а затем обратила свое внимание на меня.

– Мистер Викерс, похоже, ты теперь знаешь о цели этой встречи, – она сделала паузу, бросив еще один взгляд в сторону Сьюзи, и передвинула перекладывает через стол пачку бумаг. На самом верху – иск о разводе, поданный сегодня утром, после девяти часов утра.

Я молча смотрю на документ, не желая к нему прикасаться, и снова смотрю на Сьюзи.

– Не могу поверить, что ты это делаешь, – наконец вырвалось у меня с полувсхлипом. – Черт, я смотрю на бумаги, даже чернила не высохли.

– Джейк, я не могу жить с тобой, после того что ты со мной сделал. Через что заставил меня пройти.

– Что я сделал с тобой? Ты шутишь?

Сьюзи не отвечает, выглядя так, словно предпочла бы быть где угодно, только не здесь.

– Я этого не делал, Сьюзи.

Ее голова откидывается назад, и она смотрит на меня.

– Мне чертовски надоело слушать это дерьмо, Джейк. Как ты можешь продолжать врать?

– Потому что я не лгу!

– Джейк, у нас есть доказательства!

– Тогда это фальшивка, потому что этого никогда не было. И почему я постоянно слышу обо всех этих доказательствах, но никто мне их не показывает?

Сьюзи молча смотрит на меня, а затем срывает папку из манилы со стопки бумаг перед Вики. Она швыряет папку на стол.

– Вот твое гребаное доказательство, придурок.

Я мгновение смотрю на нее, а затем обращаю внимание на папку. Я беру ее и медленно открываю. Сверху лежит двухстраничный юридический аффидавит. Я просматриваю первую страницу, где в основном говорится, что я заставлял свою помощницу по административным вопросам Хайди Бевис неоднократно заниматься со мной сексом. Вторая страница содержит всего один абзац, описывающий, как мне нужно улучшить свои организационные навыки, чтобы стать более эффективным руководителем. На второй странице также есть подпись Хайди, заверенная нотариусом. Я изучаю подпись Хайди и вынужден признаться себе, что она похожа на ее подпись, а также ее росписи на обеих страницах. Я откладываю аффидавит в сторону и обнаруживаю, что смотрю на восемь глянцевых фотографий размером 13 на 20 сантиметров, на которых мы с Хайди занимаемся сексом в номере мотеля. Я ахаю от удивления, понимая, почему кто-то может сделать поспешные выводы, но, конечно, любой, кто знает меня или, тем более, Хайди, поймет, что мы никогда бы этого не сделали.

Я смотрю на Сьюзи, ее глаза меня сверлят.

– Не знаю, что и сказать, – наконец, тихо произношу я.

– Не могу поверить, что ты был настолько глуп, что сделал эти фотографии.

– Я их не делал.

– Ну, ты все равно чертовски глуп. Не могу поверить, что ты мне изменил. Не могу поверить, что ты так обошелся с этой бедной женщиной.

Я смотрю на нее.

– Хочешь знать, почему ты не можешь в это поверить? Ты не можешь в это поверить, потому что знаешь, что это неправда.

– Джейк, пожалуйста, не трать мое время, посмотри на фотографии.

– Я не могу этого объяснить. Но я этого не делал. Дай немного времени, пожалуйста. Не торопи события. Черт возьми, если не веришь мне, подумай о Хайди! И не думай, что я не видел твоего взгляда в пятницу вечером, когда я упомянул имя Хайди! Ты хоть на минуту подумала, что она могла бы это сделать? Думаешь, я бы позволил делать такие фотографии? Думаешь, Хайди могла бы?

– С меня хватит, Джейк. Я лучше других знаю, как хорошо ты умеешь плести словеса. Я устала от твоих уловок. Устала от твоей лжи. Устала от нашей совместной жизни. Я не хочу больше проводить с тобой ни минуты.

– Мистер Викерс, – решительно говорит Вики. Я смотрю на нее, не делая никаких усилий, чтобы стереть слезу, текущую по моей щеке.

– Когда ты изучишь документы, то поймешь, что предложенное соглашение вполне справедливо. Поскольку детей нет, нам нет нужды заботиться о выплате алиментов. Мисс Викерс предпочитает не иметь с тобой никаких отношений после развода, поэтому не будет требовать алиментов. В мировом соглашении просто прописано, что ваше общее имущество будет разделено поровну. В соглашение также войдет твое выходное пособие из твоей фирмы. Есть несколько вещей, которые каждый из вас захочет взять, и это может быть учтено. Мы надеемся, что все это будет согласовано и мы сможем быстро перейти к разводу.

Я смотрю на Вики, и на мгновение мне становится ее жалко. В какую ужасную ситуацию она попала. Как можно быть адвокатом и другом пары, а потом встать на сторону одного против другого? Я прикусываю губу и складываю руки на мгновение, уставившись в стол.

– Я ничего не делал. Эти фотографии должны быть какой-то подделкой. Заявление под присягой должно быть фальшивкой. Хайди никогда бы не подписала такой документ, даже если бы он был евангельским. Откуда они у тебя вообще? Кто дал их тебе, Сьюзи?

Я смотрю на нее в поисках помощи, чтобы она бросила мне какую-нибудь кость. Она вдруг отводит взгляд, и я все понял.

– Ты получила их от Шмидта, не так ли?

Она не отвечает.

– Когда? Когда он дал тебе эти документы?

Сьюзи вздыхает.

– В четверг днем, – наконец говорит она. – Он пришел ко мне в офис и показал их мне.

– Ого, а ты не теряла времени даром, да? Значит, мой заклятый враг внезапно появился и передал тебе это дерьмо, и ты в это поверила? Ты прекрасно знаешь, что мы с ним боролись за одну и ту же позицию в партнерстве, и я его обошел. Его единственный шанс – если меня дискредитируют или выгонят из компании? Ты доверяешь подделанным копиям, переданным тебе Шмидтом? Разве я давал тебе повод мне не доверять? И у тебя нет ни малейшего сомнения?

Сьюзи долго смотрит на меня, прежде чем ответить.

– Нет, Джейк, у меня нет ни малейшего сомнения. Тим не показывал мне подделанные копии. Эти копии, – машет она рукой на разбросанные на столе фотографии, – это копии, которые я сделала для тебя. Нет, Тим не показывал мне копии, он показал мне негативы. Я даже оказала услугу и попросила просмотреть негативы в криминалистической лаборатории. Негативы не трогали. Они не были подделаны. Это – не подделка.

Я сижу ошеломленный.

Как такое может быть?

– Я бы хотел увидеть негативы.

– Зачем, Джейк, я тщательно осмотрела их. Теперь у тебя есть причина сомневаться во мне?

– После пятничного вечера, конечно, есть. Кроме того, я ставлю под сомнение не тебя, а негативы. Ты, конечно, не станешь возражать, если я проверю негативы у своего эксперта? На карту поставлены наш брак, моя карьера, да, черт возьми, моя жизнь, Сьюзи. Ты, конечно, это понимаешь?

– Откуда мне знать, что ты их не уничтожишь?

– Зачем мне это делать, если мне нужно, чтобы они доказали мою невиновность?

– И что ты собираешься делать, когда они этого не сделают?

– Они докажут. Кроме того, допустим, я не смогу доказать, что они поддельные. Что плохого в том, что я попробую?

Сьюзи на мгновение смотрит на меня, а затем подходит к стопке бумаг и берет четверть верхней части стопки. Я смотрю, как она перебирает их, пока не добирается до одного большого конверта. Она заглядывает в конверт, смотрит на меня, а затем бросает конверт через стол в мою сторону.

– Я ожидаю, что они вернутся неповрежденными. Если что, может быть, это заставит тебя, наконец, признаться в своей измене. А еще лучше, почему бы тебе не вернуть их Тиму? – холодно говорит она.

– Как мило, что вы так близко знакомы, что называете друг друга коротким именем. – Я бросаю на нее ответный взгляд. – Шмидт – явно часть этой подставы, но то, как быстро ты раздвинула для него ноги, заставляет меня начать сомневаться, не являешься ли ты частью всего этого дела.

– Ты – сукин сын! – кричит она. – Это не я изменяла. Все, что я могла сделать со Шмидтом, было местью, ты, ублюдок! И вообще, кто сказал, что я была со Шмидтом? Бывший муж, у которого есть планы оклеветать бедную преданную жену?

– Ты забываешь, что я был там в пятницу вечером, когда ты устроила мне засаду? Я был свидетелем той самой измены, в которой ты обвиняешь меня в этом решении о разводе.

– Конечно, ты был в доме в пятницу вечером после прилета твоего самолета. Но меня там точно не было. Я провела вечер у подруги, и если потребуется, она готова это подтвердить. Где был Шмидт, понятия не имею, но полагаю, что он тоже может подтвердить, где он был. Я слышала, что ты был в больнице. Надеюсь, ничего серьезного?

– Ты, наверное, шутишь, – ахнул я.

Мне потребовалось все мое образование юриста, чтобы не взорваться. Но едва я собрался ответить, как вдруг в голове проносится то, что ранее сказала Вики.

– Кстати, – поворачиваюсь я и спрашиваю Вики. – Откуда ты знаешь что-либо о выходном пособии?

Я оглядываюсь на Сьюзи.

– Это предложение было сделано только сегодня утром в 8:00 на конфиденциальной встрече. Ты никак не должна знать о каком-то выходном пособии.

– Я надеюсь, что твое заявление не означает, что ты попытаешься скрыть активы, мистер Викерс, – говорит Вики.

– Дело не в этом, и ты это знаешь, Вики, – я оглядываюсь на Сьюзи. – Откуда у тебя эта конфиденциальная информация?

Сьюзи молча улыбается. Она не отворачивается, не прячет взгляда или что-либо еще. Смотрит прямо на меня и улыбается.

– Скажи мне, черт возьми, – настаиваю я. – Это что-то, чего ты стыдишься? – подначиваю я.

Она смотрит на меня.

– Я не стыжусь ничего, кроме того, что последние шесть лет любила тебя. Ты прекрасно знаешь, как я узнала. Получила информацию от того же человека, что и те фотографии.

Я сижу и вздыхаю. Она говорит это с таким самодовольством. Даже когда я докажу, что все это фарс, мне придется задуматься, есть ли для нас хоть какая-то надежда. С более тяжелым сердцем я поворачиваюсь и смотрю на Вики.

– Пожалуйста, обрати внимание на то, что только что сказала твоя клиентка, Вики. В какой-то момент в будущем мне может понадобиться, чтобы она повторила это под присягой. И если она откажется, я вызову для дачи показаний тебя.

– Джейк, ты же знаешь, что не сможешь вызвать ее на допрос из-за адвокатской тайны!

– Готов поспорить, что эта привилегия не будет действовать, если ее оспорить. Она не будет свидетельствовать ни о чем, что имеет отношение к вам и любым обвинениям. Она будет свидетельствовать только о том, откуда пришла информация.

– Я думаю, мы закончили, – внезапно говорит Вики.

– Нет, не закончили. Мне нужно обсудить три вопроса. Во-первых, если развод состоится, мы ни за что на свете не сможем справедливо разделить все наши совместные доходы. Дом, для начала, оформлен только на мое имя и принадлежал мне до брака. Мы все знаем, что в этом штате собственность, принадлежавшая до брака, не считается частью имущества супругов.

– Но супружеская измена с твоей стороны меняет уравнение, мистер Викерс, – спокойно говорит Вики. – И у нас есть доказательства твоего соучастия.

– Гипотетически, даже если бы я совершил прелюбодеяние, то сомневаюсь, что это изменило бы уравнение. Кроме того, прелюбодеяние со стороны Сьюзи все уравнивает, не так ли?

– Это тебе придется доказывать, а у тебя, очевидно, нет доказательств, – самодовольно отвечает Сьюзи.

– Ты тупая ссу... – напрягаюсь я, пытаясь остановить себя. Успокаиваю себя:

– Ты когда-нибудь задумывалась о том, какого мужчину ты пустила себе между ног? Шмидт не скрывал, что хотел трахнуть тебя в течение многих лет. Теперь, когда он это сделал, ты думаешь, он будет об этом молчать? Господи, Сьюзи, я готов поспорить, что две дюжины человек знали о пятничном вечере еще до того, как закончились выходные, – грустно ответил я. – Сьюзи, Шмидт – нехороший парень. Неужели ты не понимаешь, что он все это подстроил, чтобы добраться до меня? Ты – просто часть приза.

Я на мгновение смотрю на нее, потрясенный тем, что она не видит, как ее обманул Шмидт.

– В любом случае, – продолжаю я. – Во-вторых, когда я смотрю на эти фотографии, ты понимаешь, что кто-то эти снимки должен был сделать? Как думаешь, кто это мог быть?

– Это называется штатив с дистанционным спусковым крючком, Джейк. Что еще ты хочешь обсудить?

Я вздохнул.

– В-третьих, ты полностью отрезала меня от всех наших активов, кредитных карт, машины, одежды, жилья, черт, Сьюзи... всего! Ты бросила меня в... – Я вздрагиваю, пытаясь восстановить над собой контроль. Более спокойным голосом продолжаю. – Ты бросила меня с одной лишь сумкой помятой одежды. Мы можем спорить в течение следующих нескольких дней о банковских счетах, но мне нужна моя машина, моя одежда и мои личные вещи. И они мне нужны сегодня. Или мне требуется идти в суд? Ты же знаешь, у меня есть несколько друзей, которые тоже носят черные мантии!

Сьюзи скривилась и украдкой посмотрела на Вики, которая снова выглядит обиженной. Сьюзи опускает руки и берет свою сумочку. Потянувшись внутрь, она достает связку ключей от машины и бросает их мне. Я смотрю на них, узнавая свои ключи.

– Место D37 в гараже через дорогу, – говорит она. – В машине ты найдешь свои туалетные принадлежности и одежду. Ты можешь поговорить с моим адвокатом о назначении времени, когда сможешь под присмотром забрать из дома свои личные вещи. Итак, ты сказал, что было только три вопроса, что-нибудь еще?

Я смотрю на нее, думая, всегда ли она была такой холодной. Всегда ли она была такой мстительной и жаждущей мести, но я просто никогда не был на ее плохом конце?

– Я лишь хочу знать, какие у тебя есть причины продолжать этот развод, даже не поговорив со мной об этом.

Она кивает на стол.

– Ты видишь обе причины.

– Значит, заявление под присягой и фотографии? Это вся сумма твоих причин для развода со мной?

– Да. У нас с тобой были разногласия, но я думаю, что их мы могли бы преодолеть. Но я не могу оставаться жить с мужчиной, который изменяет... то есть... изменял мне.

– Значит, если я докажу, что оба эти утверждения ложны, ты откажешься от развода, и мы сможем поговорить о примирении?

– Джейк, пожалуйста! Сдайся! Почему бы тебе просто не признаться самому себе, что ты облажался, и мы сможем двигаться дальше?

Я встаю и двигаюсь к двери, гнев нарастает во мне и берет верх. Я поворачиваюсь, держа руку на дверной ручке.

– Я не облажался, Сьюзи, за исключением того, что, возможно, слишком сильно тебя любил. Я не спал с Хайди. Пока не могу объяснить ни фотографии, ни то, почему Хайди подписала тот документ... но я это сделаю. Имей это в виду. Я собираюсь оспорить этот развод. Рассчитывай на это.

Я открываю дверь и заставляю себя тихо закрыть ее за собой. Быстро иду по коридору обратно в приемную. Я оглядываюсь по сторонам и вижу, что на меня устремлены все глаза.

Я бормочу себе под нос:

– Почему бы тебе просто не сфотографироваться, похоже, все уже сделали это.

Понедельник 10:46 утра

Немного поискав и воспользовавшись дистанционным ключом, я нахожу свою машину на парковке. Меня не должно удивлять, что на заднем сиденье и в багажнике лежат мешки для мусора. Все они набиты одеждой, даже моими костюмами. Выезжая из гаража, я все еще не могу прийти в себя от того, сколько всего произошло за короткий промежуток времени. Я не могу понять, как она могла выбросить все, не найдя времени хотя бы встретиться со мной. Должен признать, что фотографии выглядят ужасающе. И я не могу поверить, что Хайди подписала эти показания под присягой. Я знаю, что должно быть что-то еще, и в ближайшее время мне нужно найти Хайди, чтобы выяснить, что это может быть.

Но что мне делать сейчас? План, который я разработал вчера вечером, разлетелся вдребезги из-за серьезной неудачи, с которой я столкнулся в офисе. Если бы не то, что папа рассказал мне о Грине, я бы не имел ни малейшего представления, что делать теперь. Должен себе признаться, что ошеломлен и совсем не уверен в своих чувствах и желаниях. Я продолжаю думать, что все это – какая-то большая ошибка. Каким-то образом я все еще лечу домой в пятницу днем, и все это – какой-то кошмар, от которого я вот-вот проснусь.

Но я знаю, что это – не кошмар, по крайней мере не тот, который во сне. Я не могу совладать со своими эмоциями. В один момент я – в ярости, а в другой – плачу внутри и думаю, как мне восстановить свой брак. Даже тогда, как ни странно, меня не слишком задело то, что Сьюзи подала на развод. Я уже знал, что мне придется доказывать ее прокурорскому уму, что я невиновен. Я просто не понимал, что мне придется делать это под дополнительным давлением заявления о разводе. Теперь я думаю, стоит ли вообще беспокоиться об этом? Как сейчас чувствую, если бы она подала заявление по статье «непримиримые разногласия», я бы, возможно, просто ушел из нашего брака, учитывая то, что она проделала со мной в пятницу вечером. Но ее заявление по статье «прелюбодеяние» вывело меня из себя.

Вздыхая, как бы плохо ни обстояли дела в последнее время, у меня, по крайней мере, есть пара вещей, которые начинают разворачиваться и идти в правильном направлении. На то, чтобы вывести машину с парковки напротив офиса Гамбино, уходят почти все оставшиеся деньги. К счастью, бензобак наполовину полон! Моя первая остановка – офис Western Union, где я забираю десять тысяч долларов, которые перевел мне отец. Я уже забрал свою новую карту в офисе American Express, покидая фирму. Затем я открываю новый счет на свое имя и кладу на него девять из десяти тысяч. Оставшаяся одна тысяча образовала хорошую выпуклость в моем бумажнике.

Теперь я отчаянно нуждаюсь в услугах, и первый шаг – последовать совету отца.

Через двадцать минут езды я выехал из центра Далласа в небольшой деловой район рядом с аэропортом Love field. Припарковался рядом с офисным зданием, на двери которого висит табличка с надписью: «Расследования Бада Грина».

Бад – старый друг моего отца. Он работал на него, занимаясь вопросами безопасности в компании моего отца. Когда семь лет назад мой отец вышел на пенсию, как раз перед тем как мы со Сьюзи поженились, мой отец помог ему открыть свою собственную фирму по расследованиям. В роли главного юрисконсульта моей собственной фирмы у меня время от времени возникала потребность в независимом следователе.

Я с самого начала стал обращаться к Баду, и он никогда меня не разочаровывал. Он превратил свою фирму в небольшую, но очень эффективную группу следователей. Они быстрые, надежные, незаметные и точные. Все, о чем только может просить адвокат. А много ли мне сейчас нужно, – думаю я про себя, услышав мелодию вызова на своем мобильном. Сидя в машине и глядя на входную дверь «Грина», я вспоминаю все события, что уже произошли этим утром. Неохотно понимаю, что Вики права, и мне нужно привести в движение еще один набор колес.

Через пять минут я заканчиваю телефонный разговор и набираю второй номер.

– Расследования Бада Грина, – слышу, как представляется Трейси.

– Привет, Трейси, это Джейк. Есть ли шанс, что Бад будет сегодня утром.

– О! Привет, Джейк! Да, сегодня утром он в офисе. Я думаю, он снова в кофейне, флиртует с Иоландой. Подожди секунду, я посмотрю, освободился ли он.

– Джейк, как дела, мальчик? – примерно через десять секунд услышал я рокочущий голос Бада.

– Привет, Бад, если честно, бывало и лучше. Как кофе Иоланды?

– Вижу, Трейси снова рассказывает сплетни?

– Ну, если ты уже не можешь флиртовать в кофейне с собственной женой, то с кем же еще можешь флиртовать?

Я слушаю, как Бад хихикает.

– Бад, мне очень нужна твоя помощь, – наконец-то удается проговорить мне в трубку.

– Какая-то неприятность? Ты же знаешь, мы готовы помочь.

– Не корпоративное расследование. Это личное. И очень важное.

– Мне не нравится, как это звучит, Джейк. Что я могу сделать, чтобы помочь?

– Ну, для начала я хочу переместиться в начало твоей очереди, и кое-что тебе показать.

– Ты всегда в начале моей очереди, Джейк.

– И я всегда это ценил. Когда у тебя будет время встретиться?

– У меня такое чувство, что это вопрос «скорее раньше, чем позже», Джейк. Так что, давай засучим рукава и посмотрим, что за бардак у нас тут творится.

– Не можешь встретиться прямо сейчас?

– Конечно! Хочешь встретиться у себя в офисе или где-нибудь еще?

– Я могу встретиться в офисе у тебя.

– Отлично! Когда?

– Как насчет сейчас? Я – на парковке.

Я смотрю через лобовое стекло на офис Бада и вижу, как расходятся венецианские жалюзи. Я машу ему рукой.

– Какого черта, парень! – слышу я смех Бада. – Тащи сюда свою задницу!

– Уже иду, – и через несколько минут я сижу перед его столом и выкладываю все что думаю. Я ввожу Бада в курс дела, рассказывая о том, как в пятницу вечером Сьюзи столкнулась со мной. Рассказал ему, что случилось тем вечером, но вкратце, насколько он мне позволил. Я упомянул, что она обчистила наш банковский счет и аннулировала мои кредитные карты. Рассказал о том, что произошло в моей фирме сегодня утром, и, наконец, все подробности о моей встрече со Сьюзи и нашим адвокатом.

Выдавая ему всю эту информацию, я наблюдал за ним, и могу сказать, что он был в режиме губки. Наклонившись вперед, он внимательно слушал все, что я говорю. Но при этом не оуенивал меня, прав я или неправ.

Я закончил, и мы оба откинулись на стульях.

– Что у тебя есть для меня?

Я достал три манильские папки, которые ранее получил от Сьюзи, и просматривал их, пока не дошел до аффидавита, показав его ему.

– Предположительно, это – оригинал. Мы можем как-нибудь проверить, насколько он подлинный?

Бад нависает над ним, быстро сканируя. Насвистывая, он сказал:

– Парень, это рисует тебя в не самом выгодном свете.

Он вынул скрепку, скрепляющую два листа вместе, и с помощью пинцета поднес оба к окну.

– На первый взгляд, Джейк, это выглядит правдиво, но обычно под поверхностью скрывается очень многое. Я попрошу своего лучшего человека поработать над этим.

– Хорошо. У меня все еще есть копия, и я надеюсь позже сегодня поговорить с Хайди.

– Уверен, что это разумно?

– Нет, но это то, что я должен сделать. Я ни на минуту не могу поверить, что она подписала это заявление под присягой.

Бад с минуту смотрит на меня.

– Черт возьми, Джейк, я ни на секунду не поверил, что все это правда. Но помни, дело не в том, во что ты веришь, а в том, что можешь доказать. Особенно когда тебя уже признали виновным.

Я киваю в знак признательности и передаю вторую папку, говоря ему, что в ней негативы к фотографиям. Затем открываю третью папку, содержащую глянцы и копию показаний под присягой, которую мне первоначально дала Сьюзи.

Я раскладываю на его столе восемь фотографий. Он быстро просматривает каждую из них и снова присвистывает.

– Теперь понимаю, почему она на тебя злится, мальчик.

– Это не мог быть я, – заявляю я. – Но признаю.

Бад поднимает голову и смотрит на меня.

– Я узнал номер, в котором были сделаны эти фотографии. Это – мой номер в отеле полторы недели назад в Хьюстоне.

Он вздыхает.

– Выглядит не очень хорошо, Джейк. Твоя секретарша тоже там была?

– Да, – признаю я.

Он продолжает рассматривать фотографии, а затем начинает их пересматривать. Я перехожу на его сторону стола, чтобы видеть их с той же точки обзора.

– Сьюзи сказала, что один из ее экспертов-криминалистов посмотрел негативы. Можно ли как-то определить, не были ли они подправлены?

– Зависит от того, насколько хорош фальсификатор. Обычно это можно определить.

Он наклоняется над одной из фотографий с более четкой фокусировкой и, используя увеличительное стекло, подробно рассматривает ее, откидывается назад и ворчит:

– Я тщательно изучу негативы. Но из того что вижу, эти выглядят довольно подлинными. Что еще хуже, Джейк, парень на этих фотографиях выглядит в точности как ты. У него даже такое же родимое пятно на шее.

Я вздохнул:

– Да, это тоже не ускользнуло от моего внимания.

– Но могу сказать тебе об этих фотографиях одно.

– Что именно?

– Они постановочные.

– Постановочные? Постановочные! Откуда ты это знаешь?

– Во-первых, я встречался с твоей секретаршей, черт, административным помощником, никак не могу привыкнуть ко всем этим компьютерным названиям. В любом случае, она не только никогда бы не завела романа, но и уж точно не позволила бы сфотографировать себя во время секса. Во-вторых, ты тоже не настолько глуп, чтобы позволить себя фотографировать. В-третьих, посмотри на тумбочку с этой стороны кровати. Видишь часы и перекидной календарь?

Я смотрю на одну из фотографий и нахожу и часы, и календарь.

– Да, вижу. А что с ними?

– Заметил, что они повернуты к камере, а не к кровати? Они должны быть повернуты к кровати или, по крайней мере, к столу в дальней части комнаты. Кроме того, я никогда не видел ни одного из таких перелистных календарей «день за днем» в гостиничном номере. А даже если бы он там и был, он бы лежал на столе, а не на тумбочке, на виду у камеры. Ты не помнишь, был ли в отеле такой календарь?

– Раз уж ты об этом заговорил, то нет, не помню. Но с уверенностью сказать не могу. И тем не менее, не припоминаю такого.

– Проверить это будет достаточно легко, – отвечает Бад. – А теперь у меня к тебе пара вопросов. На календаре написано 15 января. – Он смотрит на календарь. – Это было воскресенье. Когда ты выписался из отеля?

– Я выехал в тот же день, фактически утром того же дня. Мне нужно было встретиться с другими клиентами в Сан-Антонио, и я взял челнок в тот же день. Ночь провел в Marriott в центре города, а затем встречался с различными клиентами с понедельника по пятницу, когда вернулся домой.

– А твоя секретарша? Когда выписалась она?

– Она тоже выписалась в воскресенье, но полетела обратно в Даллас. Или, по крайней мере, я так думаю.

– Ну, новость, что она была там, в Хьюстоне в то же время что и ты, не очень хорошая, но хорошая новость – знать, что вы оба выписались в воскресенье. Теперь мы точно знаем, что фотографии постановочные.

– Откуда ты это знаешь?

– Календарь уже перевернут на 15 января. Но именно в этот день ты выписался. Так что, если в кровати ты, то вечером на нем должна быть суббота, потому что к вечеру воскресенья ты уже был в Сан-Антонио, верно?

– Да, верно. Но не понимаю, к чему ты клонишь.

– Кто переворачивает календарь накануне вечером? Ладно, может быть, один или два человека во всем мире, но большинство людей встают утром и лишь затем переворачивают календарь на следующий день. Этот календарь уже перевернут на воскресенье, но по часам видно, что в этот момент 1:30 утра. Ты случайно не перевернул этот календарь на воскресенье, перед тем как лечь спать в субботу вечером?

– Эй! – восклицаю я. – Если бы я перевернул календарь, я бы все запомнил! Я никак не мог перевернуть этот календарь!

– Значит, кто-то сделал это за тебя, – усмехается Бад. – Но давай пока не будем слишком радоваться. Это лишь наводит на мысль, что кто-то все это инсценировал, но само по себе это не доказательство. Нужно еще многое проверить. Ты случайно не помнишь, во сколько лег спать в субботу вечером?

– Дай подумать... хммм... Думаю, около полуночи. Мы все собрались в холле отеля, чтобы отпраздновать сделку, которую нам удалось заключить ранее в тот день.

– Кто был в твоей группе? Твоя секретарша?

– Вообще-то, она там не праздновала. Но это и не удивительно; она очень сдержанна и воздерживается от всего, что связано с большим количеством алкоголя.

– Как думаешь, где была она?

– Предполагаю, что в своем номере, но на самом деле не знаю, после девяти вечера.

– Хорошо. И из того, что ты мне сейчас сказал, можно предположить, что она ушла одна?

– Можешь сбить меня с ног перышком, если это не так.

– Кто был в твоей группе на праздновании?

– Уэстон, Шмидт и я.

– Шмидт? Это не тот парень, из-за которого у тебя мозги набекрень?

Я смеюсь.

– Да, тот самый.

– Если он тебе так не нравится, зачем с ним праздновать?

– Это были, скорее, деловые обязательства. Лично мне он никогда не нравился. Но он – отличный вице-президент по продажам. Должен признать, что он – главная причина, по которой была заключена сделка.

– И ваша маленькая вечеринка закончилась около полуночи?

– Не знаю, во сколько разошлись они. Я был первым, кто поднялся наверх около полуночи. Они все еще прихлебывали свои напитки.

– Сколько ты выпил?

– О боже, я точно не знаю.

– Ты был пьян, когда поднимался наверх?

– Я бы не сказал, что пьян до ошеломления. Но определенно превысил допустимую норму, если бы сел за руль. Как и Уэстон, он был пьян в стельку.

– А что насчет Шмидта?

– Не думаю. Я помню, как он купил две порции, включая одну для себя. Но отказался от выпивки, когда подошла наша очередь.

– Хммм, – Бад, похоже, обдумывал это. Он поднял бровь и задал вопрос:

– Во сколько ты встал в воскресенье?

– Хммм, – задумался. – Кажется, я помню, что встал довольно поздно. Да, точно. Было около девяти утра, потому что я был очень удивлен, что спал так допоздна. Даже если ложусь спать поздно, я обычно встаю около семи утра.

– Похмелье у тебя было?

– Не помню. Помню, что чувствовал себя не в своей тарелке. Не мог понять, как начать действовать. Вышел на пробежку около 9:30, вернулся около 10:00, почувствовал себя намного лучше и, кажется, пропотел. Так что, у меня было небольшое похмелье.

– Голова болела?

– Немного болела. Но, как я уже сказал, голова была, скорее, затуманена.

– Ладно, для начала это хорошо. Но позже сегодня я хочу с тобой поговорить. Хочу узнать больше о том, как ты провел субботу и воскресенье. Поэтому ты должен предоставить мне полную хронологию обоих дней. И полный график всех остальных, кто был там с тобой.

– Господи, я не уверен, что смогу вспомнить все в подробностях для себя и тем более для кого-то еще.

– Мне не нужно говорить тебе, насколько это серьезно. Знание того, где были все игроки, или, по крайней мере, где они должны были быть, поможет сложить эту головоломку.

Я в знак признательности киваю.

– Хорошо, Бад, это похоже на план. Ты уже знаешь, что меня не будет в офисе. Кроме того, у меня есть еще пара важных дел. Позвонишь мне на мобильный, когда будешь готов?

– Конечно, но ты пока не торопись. Мне нужно подписать для тебя пару бумаг, и одна из них очень важная.

Я смотрю, как он открывает ящик стола и достает несколько бланков. Он протягивает мне их все, кроме одного, кивая на то, что протягивает мне:

– Отдашь их Трейси, ответишь на несколько ее вопросов и подпишешь там, где она тебе скажет. Это сделает все официальным.

Он сделал небольшую паузу, а затем записал на бланке, который все еще был у него, несколько слов. Протянул бланк мне и сказал, чтобы я заполнил верхнюю часть с моим именем и адресом. Я сделал как он просил, и передал ему бланк обратно.

– Минутку, парень, – говорит он. Я выжидающе посмотрел на него. – Ты должен подписать вот это внизу. Ты даешь нам разрешение войти и установить в твоем доме жучок. Аудио-, видео– и телефоны. Сделать с ее мобильным телефоном мы ничего не можем, это будет незаконно, но в остальном, как владелец дома, ты имеешь полное право установить оборудование для наблюдения.

– Ну, это было бы замечательно в пятницу вечером, но это опоздание на день и нехватка долларов, ты так не думаешь?

– Для пятницы – да, но, судя по тому, что ты мне сказали возможно, и сегодня еще не поздно.

Внезапно меня осеняет то, что он говорит.

– Конечно, она все равно не стала бы трахаться с этим придурком, не так ли?

Он пожимает плечами.

– Ты бы мог предсказать вечер пятницы?

Я покачал головой, скрежеща зубами. Положив бланк на стол, я с размаху подписал его внизу.

– О-о, – говорю я, – у нас есть пара небольших проблем. Во-первых, на меня наложен запрет на приближение к дому. Я никак не могу впустить в дом тебя. Второе, Сьюзи забрала у меня ключ.

– Первое – это не проблема. Может, против тебя и есть судебный приказ, но против меня или этой фирмы его нет. И я все равно не собирался приглашать тебя. Ты просто дашь нам делать свою работу. Теперь о втором, нет ли у тебя где-нибудь спрятанного ключа? Если нужно, мы можем взломать замок, но я предпочитаю этого не делать без необходимости.

– Конечно, есть! – восклицаю я, хлопая себя по лбу. – В складском сарае за домом, с правой стороны, есть короткий уголок два на четыре, прибитый поперек двух стоек. Только прибит он не очень крепко. Можно ухватиться за него и вытащить, а на обратной стороне – ключ. Но этого недостаточно. Если вы воспользуетесь ключом и войдете в дом, у вас будет тридцать секунд, чтобы отключить код сигнализации. Я могу дать вам тот, который знаю, но что, если она его изменила?

– Мы рискнем. Я думаю, она поверит, что ты ни за что не попытаешься нарушить TRO, поэтому она не станет менять код. Но давай лучше перестрахуемся, чем пожалеем. Почему бы тебе не убедиться, что у тебя под рукой есть номер телефона охранной компании? Мой человек поговорит с тобой по телефону, войдя в дом. Если код не отключит сигнализацию, ты сможешь сразу же позвонить им и снять вызов.

Я улыбаюсь.

– Похоже, это сработает.

Бад кивает и протягивает руку. Я благодарно пожимаю ее и говорю ему, насколько я благодарен.

– Адвоката уже нашел? – спрашивает он.

– Это одна из задач, которую мне еще предстоит решить. Я позвонил на твоей парковке перед тем, как зайти, чтобы договориться о встрече.

Он кивает.

– Просто помни, что любое путешествие начинается задолго до того, как его начинаешь. И я думаю, что мы только что сделали один хороший первый шаг!

Я снова благодарю его, пока он провожает меня до двери своего кабинета. Он лишь качает головой и говорит:

– Не нужно, мальчик.

По пути к выходу я на мгновение остановился, чтобы поболтать с Трейси. Как только, наконец-то, оказываюсь в машине, я вздыхаю, но на этот раз с облегчением. В прошлом Бад уже меня спасал благодаря информации, которую раскрыла его фирма. Теперь мне нужно, чтобы он сделал это еще раз.