Лоррейн выглядела мрачной, когда мы вошли в ее кабинет.

– У меня есть предварительный отчет от частного детектива, – сказала она. – Очевидно, Кэролайн не теряла времени даром. Вчера вечером к вам в дом пришел мужчина и остался на ночь. Мы не смогли заглянуть внутрь.

– У меня есть камеры, установленные в доме, – сказал я. – Я могу пойти заменить флешки, и мы сможем увидеть, что там было.

– Хорошо, – сказала она. – Идите и сделайте это прямо сейчас, а потом мы сможем составить план. Предполагаю, что информация на этих накопителях будет важной.

– Там есть помощница по хозяйству, – сказал я. – Я не могу вернуться. Я должен быть на выезде по делам.

Лоррейн проверила свой телефон.

– Помощница по хозяйству с Софи и Джеймсом сейчас – в игровом центре, – сказала она. – Я присмотрю за ней и дам вам знать, если она уйдет оттуда.

Мой дом находился примерно в тридцати минутах езды от офиса Лоррейн, а Мишель ехала быстро. Мы добрались без происшествий, и я поменял флешки. Я быстро осмотрел дом, но не увидел ничего предосудительного.

Затем мы вернулись в офис Лоррейн и просмотрели флешки. Я решил не смотреть ту, что из спальни, мне не хотелось видеть, что там было. Я определил, что речь идет о мужчине, как только он вошел в дверь. Как я и предполагал, это – ее босс, человек, на которого она работала все то время, что мы были вместе. Билл Уэйнрайт. Меня чуть не убило то, что случилось, когда он подъехал к дому. Во-первых, у него был свой ключ, и он вошел сам.

Когда он вошел, Джеймс поднял голову и увидел его.

– ПАПОЧКА БИЛЛ!!! – воскликнул он и побежал обнимать его. Это развязало мне руки. Я сломался и зарыдал. Я не мог больше смотреть. Лоррейн смотрела на то, как я сломался. Мишель, впервые за все время, обняла меня и удерживала, пока я плакал.

Это заняло некоторое время, но в конце концов, я взял себя в руки.

– Не хотите немного отдохнуть? – спросила Лоррейн, и я покачал головой. Боль немного отступила, но мной снова начал овладевать гнев.

– Что дальше? – сказал я.

– У меня уже есть копия условий найма в фирме вашей жены. Там существует политика небратания, поэтому у вас есть иск против компании за ее нарушение. Поскольку человек, с которым «братается» ваша жена, является топ-менеджером фирмы, компания никак не сможет утверждать, будто не знала о происходящем.

Мы объяснили Лоррейн, что сказал мне юрист компании и что он посоветовал. Она расплылась в широкой улыбке. Она сняла трубку и позвонила ему, попросив копии брачного контракта, и он отправил их ей по электронной почте.

– Просто идеально, – сказала она, читая брачный контракт. – Отбросьте все, что я говорила раньше. План вашего мальчика абсолютно правильный. Если ваш партнер хочет избавиться от компании, то выкупите его. Вложите в компанию все, что у вас есть, и это сразу сделает это недосягаемым для нее. Мы сможем предъявить иск ее компании за неисполнение решения суда, ему – за отчуждение привязанности, ей – за ложное заявление в свидетельстве о рождении, и им обоим – за деньги, до сих пор потраченные на детей. Вычет по одним только медицинским счетам за роды составляет значительную сумму.

– Все зависит от того, захочет ли Роберт продаться, – сказала я. – Думаю, нам придется подождать, пока он не придет с ответом.

Мишель отвезла меня обратно в отель, и я поднялся в номер. Я уже собирался сесть на кровать, когда в дверь раздался стук. Я открыл ее и увидел, что она стоит в коридоре.

– Пойдем, – сказала она. – Ты не можешь здесь оставаться.

– Что? – спросил я. – Почему?

– Потому что тебе нельзя оставаться одному, – сказала она. – Ты будешь только размышлять или опустошать мини-бар. Я хочу, чтобы ты был там, где я смогу за тобой присматривать.

Пока она говорила, она собрал свои немногочисленные вещи. Она взяла меня под руку и вывела из комнаты, затем осмотрела меня и повела к своей машине.

– Куда мы? – спросил я, обнаружив, что мне все равно.

– Ко мне домой, – сказала она. – У меня имеется свободная комната, которой ты можешь воспользоваться.

– Но... – начал я. Она повернула голову и посмотрела на меня. Я замолчал.

Я никогда не был в доме Мишель и был удивлен, увидев, что он почти такого же размера, как и мой. Наш дом был двухэтажным, в то время как у нее – только один этаж. Она провела меня в комнату с ванной.

– Прими душ и переоденься, – приказала она. – Ужин через тридцать минут.

Мы съели ужин в тишине, догадываюсь, что он был вкусным, но я не почувствовал этого. Мой разум был занят водоворотом мыслей, которые никак не могли успокоиться. Я был в ярости, но не мог найти в себе силы это выразить. Я был опустошен, но не мог найти в себе силы, чтобы переживать. Все, на что у меня сейчас хватало энергии, – это на осуществление своих планов. Я был на автопилоте, мой пункт назначения определен.

Я как раз размышлял о том, что делать после еды, когда зазвонил телефон. Я вздрогнул, надеясь, что это не Кэролайн. Это была не Кэролайн.

– Привет, Роберт, – вяло сказал я.

– Почему? – только и спросил он. Мы с Робертом – друзья еще с университета. Вместе учились, и именно проект, над которым мы вместе работали, дал нам основу для начала бизнеса. Поначалу мне досталась большая часть компании, потому что у меня было больше капитала для инвестиций, чем у него.

– Кэролайн мне изменяет, – сказала я деревянным голосом. – Все время.

– Все время? – недоверчиво сказал он. – Ты имеешь в виду...

– Ни один из детей не является моим, – сказал я ему. На другом конце телефона воцарилась тишина.

– Значит, ты хочешь связать все свои активы с компанией и спрятаться за брачным контрактом? – спросил он. Либо Брайан Спенсер, наш адвокат, все объяснил, либо он гораздо лучше меня понимал соглашение о партнерстве.

– Я хочу оставить себе пять процентов, – сказал он, – и остаться в компании в качестве инженера-консультанта. Детали обсужу с отделом кадров. Остальное – твое.

– Хорошо, – сказал я. – Я попрошу Брайана оформить документы.

– Гэри? – через мгновение сказал он. – Мне очень жаль. Я знаю, что сейчас тебе так не кажется, но потом станет легче. Обещаю. Я был почти там же, где ты сейчас, и на самом деле становится легче.

Только тут я вспомнил, что около четырех лет назад он развелся. Подробностей я не знал, потому что, несмотря на то, что мы друзья, он – очень закрытый человек. Я просто знал, что все было не очень приятно. Потому он и вспомнил о брачном контракте. Он сам им воспользовался.

***

На следующее утро Мишель разбудила меня чашкой кофе.

– Пойдем, – сказала она. – У нас еще много дел.

Первым делом мы отправились к Брайану Спенсеру, юристу компании. Он уже подготовил все документы для моего выкупа доли Роберта, и мы завершили всю сделку менее чем за тридцать минут. Я отдал ему все, что получил от дома, от своих сбережений и от своего 401k. Мне также пришлось взять на оставшуюся сумму кредит под пенсионный план компании. Теперь, как минимум, на бумаге, я – в долгах на сумму около миллиона долларов. Моя зарплата уменьшилась почти вдвое, так как выплаты велись до вычета налогов.

Затем мы пошли к Лоррейн.

Я показал ей все документы по сделке, и она была в восторге.

– Идеально! – сказала она. – Сегодня я подам документы, мы сможем подать их в понедельник, если хотите. Мы подадим одновременно ему, ей и компании. Где вы хотите, чтобы ее обслужили?

– Там, где ей будет максимально неловко, – сказал я. – Если бы вы могли сделать это через рекламный щит на Супербоуле, я бы с радостью за это заплатил.

Лоррейн рассмеялась.

– Мы обслужим ее в офисе, – сказала она. – В понедельник, в десять утра, при условии, что до этого времени бумаги пройдут через суд. Если я подам их сегодня, то завтра днем они должны быть у меня.

Я кивнул.

– И что теперь? – Я посмотрел на Мишель. Она управляла делами.

– Теперь, – сказала она, – у нас есть еще две остановки, прежде чем ты вернешься в офис и сделаешь вид, будто только что вернулся с тушения пожара в Портленде. Как думаешь, ты сможешь продержаться дома до понедельника?

– Думаю, придется, – сказал я.

– Не надо гадать, – сказала она. – Скажи, что тебе нужно, чтобы помочь тебе продержаться до этого времени.

– Не знаю, – сказал я. – Какие-нибудь хорошие новости?

Она улыбнулась мне.

– Тогда поехали, – сказала она.

Я удивился, когда мы остановились возле медицинского центра, где я проходил все обследования и где мне сделали «процедуру», которая означала, что я никогда не стану отцом.

– Что мы здесь делаем? – спросил я.

– Ты хотел хороших новостей? – сказала она. – Пойдем.

Я последовал за ней в клинику и посторонился, пока она шла к регистратуре. Администратор кивнула и показала, чтобы мы сели. Мы сели.

Менее чем через две минуты вышел мой доктор и пригласил меня в комнату для консультаций. Я посмотрел на Мишель, не сделавшей никакого движения, чтобы последовать за мной.

– Пожалуйста? – сказал я, и она кивнула и пошла за мной.

Доктор Харрингтон никак не прокомментировал участие моей секретарши в моей консультации. Он знал, кто она, и что она – не моя жена, поскольку он был и моим врачом, и врачом Кэролайн. Почему я попросил свою секретаршу пойти со мной, было моим делом, а не его.

– Гэри, – сказал он. – Я понимаю, что вы хотите спросить об отмене вазэктомии.

Мои глаза расширились. Неужели это вообще возможно. Я посмотрел на Мишель. На ее лице была крошечная улыбка.

– Да, а это возможно?

– Конечно, – сказал доктор Харрингтон. – Поскольку ваша вазэктомия была проведена три года назад, процент успешных обратных операций составляет около девяноста пяти. Операция длится немного дольше, чем первоначальная, и включает в себя общий наркоз, но я уверен, что как только мы закончим, вы сможете снова стать отцом.

И опять мои глаза наполнились слезами. У меня все еще есть шанс стать отцом. Для этого придется сделать операцию, но это – небольшая цена, если означает, что я смогу иметь собственных детей. Я понятия не имел, от кого у меня будут дети, но, как минимум, это возможно.

– Я знаю, что это очень тяжело воспринять, – сказал врач. – Вот информация об операции и ее стоимости. К сожалению, она не будет покрыта вашей страховкой. Если захотите двигаться дальше, дайте мне знать, и мы сможем записать вас на обследование.

– Спасибо, доктор, – сказала Мишель, вставая и забирая у него информацию. – Мы будем на связи.

Я тоже встал и позволил ей вывести меня из клиники и направиться к ее машине.

– Достаточно хорошая новость? – спросила она, мягко улыбаясь мне.

В порыве я обнял ее и прижал к себе.

– Спасибо, – сказал я, уткнувшись лицом в ее волосы. Затем я понял, что сделал, мгновенно отпустил ее и отступил назад.

– Прости, – сказал я, – я...

– Гэри, – мягко сказала она. – Все в порядке.

Мы сели в ее машину.

– Еще одна остановка, потом – обратно в офис, – сказала она.

Я бывал в доме Билла Уэйнрайта несколько раз за те годы, что Кэролайн работала на него. Он и его жена Стефани живут в хорошем районе недалеко от города. Это – закрытый поселок. Здесь они проводят некоторые корпоративные мероприятия.

– Зачем? – спросил я.

Мишель просто вышла из машины и подошла к двери дома. Я последовал за ней. Ей даже не пришлось стучать, Стефани сообщила охраннику, который пропустил нас на территорию, что мы уже едем, и она стояла у двери, ожидая нас.

– Гэри, – сказала она в знак приветствия. – Вы, должно быть, Мишель, его секретарь? Это вы звонили?

– Да, и это я, – ответила Мишель.

– Проходите, – сказала Стефани. Она провела нас в комнату, похожую на кабинет, рядом с прихожей. Я никогда не был в этой комнате. Судя по фотографиям на столе и на стене, это – кабинет Билла, но она села за стол и указала на стулья напротив. Похоже, она решила, что звонок не личный.

– Чем я могу вам помочь? – спросила Стефани, глядя на меня. Я сидел и смотрел на нее, не в силах говорить.

– Вы знали? – спросила я, наконец.

Стефани печально вздохнула.

– Нет, – сказала она. – Подозревала, но не знала. Никогда не могла найти никаких доказательств, ничего, что я могла бы отнести адвокату, иначе бы забрала у этого ублюдка каждый пенни, который у него есть.

– Встаньте в очередь, – прорычала Мишель.

– У вас есть доказательства? – спросила Стефани, и я кивнул.

– Доказательства того, что ни один из моих детей не является моим, что у них – один отец. Видео, где они с Кэролайн в моем доме, где мой сын называет его па... – Я не смог закончить фразу. Комок грозил меня задушить, и я снова потерялся.

– О, Гэри, мне так жаль, – сказала она. – Я много лет подозревала, что они с Кэролайн... но он был настолько осторожен. Я следила за ним, проверяла его телефон, электронную почту. Даже бросала ему вызов, но он сумел меня убедить, что я – просто параноик. Сыщики, которых я использовала, ничего не нашли.

– Клянусь, что если бы я была уверена, если бы у меня были доказательства, я бы сразу же пришла к вам. Но я не могла разрушить то, что выглядело как счастливый брак, основываясь на одних лишь подозрениях. Мне требовалось быть уверенной, а я так и не смогла получить никаких доказательств.

– Что вы собираетесь делать?

Я задумался, стоит ли мне рассказывать о своих планах жене моего врага. Я не был уверен, что она не расскажет ему все, едва он вернется домой. Возможно, уже слишком поздно, чтобы он мог предпринять что-то значимое, но я хотел, чтобы это стало для него таким же потрясением, как и для меня.

– Вопрос в том, что собираетесь делать вы? – ответил я. – Теперь у вас есть доказательства.

Она слегка улыбнулась на это.

– Понимаю, – сказала она. – И я не виню тебявас Я бы тоже не сказала. Если у вас есть имя хорошего адвоката по разводам, я была бы вам признательна.

Мишель достала из сумочки визитку и протянула ей.

– Спасибо. Недели достаточно?

Я кивнул.

– Отлично, – сказала она. – Я свяжусь с... – она показала карточку, – и согласую с ней.

Она встала. Очевидно, наша встреча была окончена.

Мы с Мишель встали. Стефани подошла и коротко обняла меня, чмокнув в щеку.

– Еще раз, мне очень жаль, – сказала она. – Присмотрите за ним, – обратилась она к Мишель, которая вздрогнула, когда она обняла меня. – Он заслуживает лучшего, чем то, что сделала с ним эта сука.

Мы вернулись в офис, и остаток дня я провел, доделывая дела, которые должен была сделать, пока был «в Портленде».

В конце дня я поехал домой. В свое обычное время Мишель постучала в мою дверь, заглянула и сказала, что уходит домой. Она снова стала профессионалом, каким всегда была. Это тоже вызвало у меня чувство потери. Мне казалось, что я начинаю понемногу сближаться с ней, но это, должно быть, было лишь моим воображением.

Я пожелал ей спокойной ночи, поблагодарив за помощь. В офисе я работал допоздна, мне нужно было многое наверстать.

Во сколько будешь дома? – пришло около восьми сообщение от Кэролайн.

Возможно, еще через час или два, мне нужно кое-что доделать после поездки.

Я, наверное, уже буду спать, утром рано вставать. Люблю тебя XXX

И снова я не смог заставить себя ответить на это сообщение. Я продолжал работать почти до одиннадцати. Очень хотел, чтобы она спала, когда я вернусь домой. Чем меньше мне придется с ней общаться, тем лучше я буду себя чувствовать.

Когда я вернулся домой, в доме царил полумрак. Ничто не показалось необычным. Я заглянул к Соне и Джеймсу. Оба спали и выглядели так же очаровательно, как и всегда. Я почувствовал, как в моей груди зарождаются рыдания, и мне пришлось спрятаться в ванной. Я не мог позволить Кэролайн застать меня плачущим над детьми, которые даже не мои. Я все еще не решил, что с ними делать.

Маловероятно, что кто-то из них вспомнит меня, если я просто уйду от них. У меня перед ними нет никакой ответственности, но я все равно любил их обоих. Как я могу их бросить, когда менее сорока восьми часов назад они были МОИМИ детьми, моей плотью и кровью, моей гордостью и радостью. А теперь они – лишь очередное доказательство неверности моей жены-шлюхи.

Я решил подождать и посмотреть, что будет дальше. В любом случае, решение может быть принято не в мою пользу.

Я лег в постель, сделав все возможное, чтобы не разбудить Кэролайн. Заснул не сразу, а когда утром меня разбудил будильник, Кэролайн уже ушла.

Когда я вошел на кухню, там была помощница и кормила детей. Я посмотрел на нее. Она должна была знать.

Не может быть, чтобы она не знала. Неужели она и сейчас смотрит на меня и смеется над глупым мужланом, даже не способным удовлетворить свою жену? Знала ли она, что дети даже не мои. Брала ли она детей, чтобы пожелать спокойной ночи «папе Биллу», как часто делала со мной.

Мой разум гадал, и я представлял себе, как она и Кэролайн занимаются грязным сексом втроем с Биллом Уэйнрайтом, а дети плачут в соседней комнате. Я сердито покачал головой. Она знала, – решил я. И в понедельник я получу огромное удовольствие, уволив ее. Я сделаю все, чтобы эта маленькая сучка больше никогда не работала помощницей по хозяйству. Я скажу агентству, что...

Стоп, что я делаю? Я вымещаю свой гнев на том, кто не имеет ни малейшей надежды поступить в этой ситуации правильно. Будь ты проклят, если сделаешь, и будь проклят, если не сделаешь. Если бы она рассказала мне, то потеряла бы работу. Она могла бы уйти, – рассуждал я, – но тогда, похоже, у нее были чувства и к нашим детям, за которыми она присматривала еще до рождения Сони.

Я злюсь, но, возможно, не на того.

Я пошел на работу.

Когда пришел, в офисе уже была Мишель. Как будто предыдущих нескольких дней и не было. Она была вся в делах, хотя я отметил в своем планировщике, что она освободила мой день для того, что она назвала «маркетингом».

Я устроился в своем кабинете, и она принесла мне утренний кофе, как делала каждый день на протяжении девяти лет работы на меня. Затем она села по другую сторону стола. Только тут я заметил, что она принесла кофе и себе. Это – то, чего она не делала никогда раньше.

– Маркетинг? – спросил я. – С каких это пор я занимаюсь маркетингом?

Она усмехнулась. Ухмылка была довольно горькой, и почему-то вызвала у меня внутри теплое чувство.

– Нам нужно составить план, – сказала она, – последняя часть стратегии Лоррейнс.

Я посмотрел на нее, не понимая.

– Что? – сказал я.

– Рассказать всем, – сказала Мишель. – Ее подруги, семья, церковные группы, волонтерские группы, все и каждый, с кем она общается, должны знать, какая она шлюха, и что она делала.

– Это представит меня не в лучшем свете, – сказала я. – Я стану посмешищем. Рогоносец, даже не способный удовлетворить свою жену, воспитывающий чужих ублюдков!

– Ты должен рассказать свою историю, – сказала она. – Если этого не сделаешь ты, то это сделает Кэролайн, и поверь, это выставит тебя в гораздо худшем свете, нежели роль неосведомленного рогоносца. Как насчет жестокого мужа? Или того, кто жестоко обращается со своими детьми? Люди поверят в это дерьмо, и когда мы обрушим на нее ядерный удар, она ответит всем, что у нее есть. Выскажись первым, и люди с меньшей вероятностью поверят любым встречным обвинениям. Кое-кто, конечно, поверит, но тут уж ничего не поделаешь.

Мишель собрала «медиа-пакет», содержащий все доказательства неверности Кэролайн. Там был отчет частного детектива, копии отчета ДНК, показывающего, что я не являюсь отцом своих двоих детей. Там были копии видеозаписей, сделанных в моем доме, включая ту, на которой Джеймс здоровается с Биллом, и видеозаписи из спальни, которые я не смотрел и не хотел смотреть.

Позже тем же утром я получил письмо от Лоррейн. Очевидно, Стефани предоставила ей образец ДНК Билла. Она сверила его с данными теста ДНК, который получил я, и оказалось, что он определенно является отцом обоих детей.

Я сделал паузу:

Детей? – подумал я, внезапно перестав думать о них как о своих детях.

Мы включили эту новую информацию в «пакет» и подготовили его к отправке.

Они будут отправлены родителям Кэролайн, моим родителям, брату и сестре Кэролайн, с которыми я был очень близок. Электронные копии будут разосланы всем ее контактам на Facebook и LinkedIn, а также всем остальным, кому я смогу их отправить.

Те, что адресованы нашим ближайшим родственникам, я заплатил курьерской компании за доставку в десять утра в понедельник – именно в это время должен был подняться воздушный шар.

Мне нужно только пережить выходные.

У меня был план, как это сделать.

Поскольку я – инженер, мне потребовалось меньше часа, чтобы спроектировать и построить небольшое устройство. В нем был мотор, таймер и батарейка. Я мог настроить его так, чтобы мотор вращался, создавая вибрацию через определенный промежуток времени.

Я вернулся домой в пятницу вечером и после ухода помощницы по хозяйству спрятал устройство под подушку Софи. Оно должно было сработать в шесть утра следующего дня, то есть примерно в то время, когда мы обычно просыпаемся. Это разбудит Софи, и, следовательно, наш утренний секс в выходные стал бы исключен.

Все сработало идеально. Меня разбудила Софи, которая пришла в нашу комнату и забралась к нам в постель. Теперь для нас не было никакого секса. Я улыбнулся про себя.

Мне удалось занять себя на всю субботу, выполняя все дела, что Кэролайн требовала от меня в течение нескольких месяцев. Когда она это комментировала, я просто говорил, что давно пора их сделать, раз уж она так долго меня достает.

Субботним вечером, когда, как ни странно, Кэролайн попыталась спровоцировать секс, я притворился спящим, когда она вышла из ванной, а в воскресенье в нашу спальню снова пришла ее дочь, будучи выведенной из сна моим устройством.

В воскресенье мы решили погулять с детьми и провели весь день в зоопарке.

В течение дня было несколько случаев, когда я смотрел на Кэролайн, женщину, которую любил, женщину, которая, как я думал, любила меня, и на двух детей, которых я опекал, будучи уверенным, что они мои, и чуть не сломался. Я до крови прикусил внутреннюю сторону щеки, пытаясь сдержать свои эмоции.

Но справился с выходными.

В понедельник я был взволнована. Я сказал Кэролайн, что буду работать дома. Хотел поговорить с помощницей по хозяйству.

Кэролайн ушла на работу в свое обычное время, просунув голову в мой кабинет, чтобы сказать, что она уходит. Я сделал вид, что поглощен электронной почтой, и лишь хмыкнул в ответ. Я услышал, как из гаража выехала ее машина и как закрылась дверь. Посмотрел на часы – восемь пятнадцать.

В дверь моего кабинета постучала помощница по хозяйству. Она хотела отвести детей в игровой центр, но я сказал, что нет, они должны оставаться дома. Это ее удивило. Никогда раньше я не отказывал ей, но она лишь кивнула и вернулась к детям. Я слышал, как расстроился Джеймс, что не смог пойти, а он так хотел.

Чуть позже девяти к дому подъехала Мишель. Я удивился, но впустила ее. Впервые, с тех пор как я ее знаю, я приготовил для нее кофе.

В девять тридцать у нас была телеконференция с Лоррейн.

– Гэри, – сказала Лоррейн. – Это ваш последний шанс остановиться. Я не говорю, что вы должны, просто отмечаю, что если за выходные вы передумали, то сейчас самое время об этом сказать.

– Нет, – сказал я. – Никаких сомнений.

– Тогда увидимся на другой стороне, – сказала Лоррейн. Все готово.

Я следил за своим электронным почтовым ящиком, ожидая, когда придут электронные письма с подтверждением услуг. Ровно в десять утра пришло первое, второе – через три минуты, а третье – через пять минут.

Затем зазвонил мой телефон.

Это была не Кэролайн, как я думал, а моя мама.

– Гэри? – начала она.

– Привет, мам, – сказал я.

– Что происходит? – спросила она.

– Ты прочитала пакет, который я отправил? – спросил я.

– Да, но...

– Тогда ты знаешь столько же, сколько и я. Кэролайн изменяла мне, возможно, всю мою супружескую жизнь, со своим боссом. Дети – не мои. Я развожусь с этой сукой.

– Гэри, не может...?

– Нет, мам. Слушай, мне нужно идти, у меня тут и другие звонки.

Я отключился. Телефон тут же зазвонил снова. На этот раз это была Кэролайн.

– Гэри, – я не ответил, ожидая, что она продолжит.

– Нам нужно поговорить, – продолжала она. По-прежнему никакого ответа.

– Я возвращаюсь домой. – Она прервала звонок.

– Кэролайн уже в пути, – сказал я Мишель.

– Я уйду с твоего пути, – сказала она. Я хотел попросить ее остаться, но не знал, как это сделать. Я просто поднял на нее глаза.

– Позвони мне, – сказала она. – Когда узнаешь, что происходит, – и ушла.

Примерно через двадцать минут домой приехала Кэролайн. Я слышал, как ее машина подъехала к дому. Она даже не потрудилась заехать в гараж.

Я не знал, чего ожидать, когда она вошла в дом. Не знал, войдет ли она с оружием в руках или проскользнет, поджав хвост. Как бы то ни было, она вошла в мой кабинет и села напротив меня за стол.

– Гэри, я... – начала она.

– Не интересно! – сказал я, прервав ее.

– Но...

– Не интересует, – сказал я.

– Ты даже не хочешь...?

– Нет, – сказал я. – Я не хочу слышать ни одного гребаного слова из твоего рта. Девять долбаных лет ты лгала мне. Ни один из детей не мой, но ты убедила меня сделать вазэктомию, в то время как сама еще принимала таблетки, чтобы могла продолжать трахать «папочку Билла».

Ее глаза при этом расширились.

– Так что, нет, Кэролайн, – продолжил я. – Меня не интересует, что ты хочешь сказать. Визитка адвоката находится в пакете, который ты получила, когда тебя обслуживали. Если у тебя есть что-то, что, по твоему мнению, я должен знать, поговори с ней.

– А как же дети? – спросила она.

– Какие дети? – ответил я. – У меня нет детей, и если бы это зависело от тебя, я бы никогда их не завел. Я бы спросил, почему ты так поступила со мной, но не хочу слышать очередную ложь. Меня не интересуют твои оправдания, обоснования или причины. Я просто хочу, чтобы все это закончилось, чтобы я мог собрать то, что осталось от моей жизни, и двигаться дальше.

Я позвал в комнату помощницу по хозяйству. Я знала, что она меня слышит, так как дверь моего кабинета была открыта, а она находилась только в соседней комнате.

– Ты уволена, – сказал я, – прямо сейчас. Собери свое дерьмо и отвали.

– Что?! – сказала она. – Почему?

– Потому что ты покрывала ее, – сказал я, указывая на Кэролайн. – Знала, что она трахается со своим боссом, я не знаю, знала ли ты, что дети от него, а не от меня, но ты определенно знала, что происходит. У меня есть видеодоказательство того, как ты разговаривала с Биллом о детях. Убирайся.

– Гэри, – сказала Кэролайн. – Ты не можешь ее уволить. Зарплату ей плачу я.

Помощница по хозяйству посмотрела на Кэролайн с выражением благодарности в глазах.

– Хорошо, – сказал я. – Я уже связался с агентством и сообщил, что ты была соучастницей внебрачной связи, и согласился не предпринимать против твоей компании никаких действий, если они снимут тебя с учета. Так что, если Кэролайн захочет оставить тебя у себя, ей придется не только платить тебе, но и позаботиться обо всем остальном, например, о налогах, отпусках, пенсии, болезнях, не говоря уже о страховке.

Лицо помощницы по хозяйству потеряло цвет. Она не только теряла работу, но ее вычеркивали из бухгалтерии агентства. Это сделало бы для нее почти невозможным найти другую работу по хозяйству. Агентства обменивались информацией друг с другом.

– А теперь убирайся! – сказал я, и она убежала.

– Тебе обязательно было это делать? – спросила Кэролайн. – Она не должна была...

– Ты опять заговорила, – сказал я. – Я сказал тебе, что не хочу этого слышать. Чего я хочу, так это чтобы ты забрала свои вещи, забрала СВОИХ детей и убиралась из моего дома.

– Это и мой дом тоже, – сказала она.

– Согласно документам, нет, – сказал я. – Он оформлен только мое имя. Так что, пока суды не решат иначе, УБИРАЙСЯ НА ХУЙ!!!

Она слегка подпрыгнула, когда я закричал. В комнату вошел Джеймс.

– Мамочка? – сказал он. – Там Соня упала.

Кэролайн с ошеломленным выражением лица и слезами на щеках встала и пошла к своей дочери.

Я закрыл дверь своего кабинета и остался внутри, пока она собирала вещи. Через несколько минут она вернулась, держа на руках Соню.

– Ты не собираешься попрощаться с Соней?

– Не говори, – сказала я. – Она не моя дочь, а он – не мой сын. Отведи их к «папочке Биллу», и пусть он заботится о своем отпрыске. Меня они не касаются.

– Гэри, я...

– УБИРАЙСЯ!!!

Я услышал, как закрылась входная дверь, и через несколько минут завелась ее машина. Она уехала.

Я выпустил воздух, который задерживал, казалось, целую вечность.

Я разбился вдребезги.

Я не слышал, как открылась дверь, и подпрыгнул, когда меня обхватила пара рук, и я упал, положив голову на руки. Я подняла голову и увидела, что меня обнимает Мишель. Она притянула меня к себе и удерживала, пока я рыдал.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы снова взять себя в руки. Я только что выбросил девять лет. Мой брак, мои дети, моя жизнь ушли. Я действительно не хотел больше смотреть на мир.

И снова все взяла в свои руки Мишель.

– Пойдем, – сказала она. – Лоррейн сказала, что Кэролайн потребуется около четырех часов, чтобы получить чрезвычайный ордер на занятие квартиры. Поскольку у нее дети, а это – супружеский дом. Она вернется. Неужели ты хочешь доставить ей удовольствие выгонять тебя из собственного дома?

Мы собрали часть моей одежды и все важные документы. Мне требовалось придумать, где остановиться, но я загрузил своими вещами и свою машину, и машину Мишель, и уехал. Сначала мы поехали в офис, где позже в тот же день меня обслужили.

Лоррейн позвонила мне, чтобы я ожидал вручения. Было не только постановление о занятии дома, но и запретительное постановление, означающее, что мне запрещено приближаться к дому ближе чем на сто метров. Если я захочу что-нибудь забрать, мне придется записаться на прием и быть в сопровождении адвоката Кэролайн, за мой счет.

Не понимая, как так слцчилось, я обнаружил, что переехал в свободную комнату Мишель. Вся моя одежда находится в гардеробе, а все мои бумаги теперь аккуратно сложены в шкафах в офисе.

***

С момента подачи документов Кэролайн прошла неделя. Я работал, а потом возвращался с Мишель к ней домой, чтобы поесть, а затем поспать. Утром она приносила мне кофе, готовила завтрак, а затем мы вместе отправлялись в офис.

Казалось, между нами ничего не изменилось. Она по-прежнему была вся в делах, и, кроме объятий, когда я разбился у себя дома в первый день, я ни разу не улыбнулся ей. Да и не то чтобы мне было чему улыбаться.

В понедельник утром у нас была назначена встреча с юристами компании, в которой работали Кэролайн и Билл. Я не знал подробностей, но, судя по всему, мы подали иск на сумму, которую компания не могла себе позволить. У них есть страховка, но максимальная ее сумма составляла миллион, а мы подали иск на сумму, значительно превышающую эту.

Их адвокаты были настроены по-деловому. Лоррейн, мой адвокат, ухмылялась, как чеширский кот.

– Что нужно сделать, – спросил адвокат, – чтобы вы согласились на это?

– Немедленное и всеобъемлющее увольнение с лишением пенсии старшего участника, – ответила Лоррейн, – а также обязательство держать Кэролайн в штате не менее трех лет и один миллион пятьсот тысяч.

Я не очень слушал, пока они перебрасывались словами. В конце концов, они согласились на все вышеперечисленное, но я получу только семьсот пятьдесят тысяч долларов. Это, как минимум, позволит погасить часть долга, который я имел перед пенсионным фондом компании.

– Все это будет выплачено после завершения развода, – сказала Лоррейн. Они кивнули, все поняв.

Лоррейн осталась с нами и на следующей встрече. Это была встреча с адвокатами Билла Уэйнрайта. Из их офиса я вышел богаче на полмиллиона.

Теперь у меня есть достаточно денег, чтобы полностью погасить кредит пенсионного фонда, и при этом у меня еще оставалась на руках небольшая сумма. Или так будет после развода.

Моя последняя встреча в этот день была с адвокатами Кэролайн. С ними в офисе была Кэролайн, но не посмотрела на меня, когда я вошел. Со мной была Мишель, как и Лоррейн.

– Этот бухгалтерский учет в заявлении о разводе просто смешон, – начал адвокат Кэролайн. – Ваш клиент – основной акционер и генеральный директор компании, стоимость которой, по последним оценкам, составляет около двадцати миллионов долларов. Не говоря уже об активах в доме, сбережениях и 401-ке. Я предлагаю...

– Позвольте на этом мне остановить вас, – сказала Лоррейн, доставая из портфеля пачку бумаг.

– Согласно брачному контракту, подписанному всеми сторонами, при разводе компания не подлежит разделу. Мой клиент недавно сделал значительные дополнительные инвестиции в компанию, на которые ушла большая часть его сбережений, весь его 401k и кредит, взятый под залог дома. Ему также пришлось взять кредит в пенсионном фонде компании. Один из партнеров пожелал избавиться от компании, и было важно, чтобы акции не попали в руки конкурента, который уже несколько лет пытается захватить бизнес.

– Поскольку заем из пенсионного фонда означает, что у него теперь пониженная зарплата – ему теперь платят меньше, чем вашему клиенту, и я буду просить суд о заключении какого-то соглашения о содержании, чтобы он мог продержаться, пока найдет себя.

– А как же дети? – спросил ее адвокат.

– Есть доказательства теста ДНК, что эти дети не его, – сказала Лоррейн, – что она сознательно подделала записи о рождении, чтобы указать в качестве отца моего клиента с намерением обмануть. Кроме того, и это отдельный вопрос, мы собираемся взыскать ущерб за серьезное причинение вреда, когда она сознательно убедила его сделать хирургическую стерилизацию, на которую он согласился, полагая, что является отцом детей.

– Альтернатива заключается в том, чтобы ваша клиентка подписала заявление о разводе как есть, собрала свои вещи и оставила супружеский дом в его руках. Она получит половину совместного счета, остаток на котором в настоящее время составляет девять тысяч четыреста сорок три доллара и пятнадцать центов.

Адвокат посмотрел на бумаги, на брачный контракт, а затем на Кэролайн. В первый раз она посмотрела на меня.

– Гэри, пожалуйста, – сказала она. – Я...

– Девять лет, – ответил я. – Девять долбаных лет. Ты лгала мне девять лет, изо дня в день. Тебе нечего мне сказать, что бы я хотел услышать.

Кэролайн посмотрела на своего адвоката и кивнула. Она подписала бумаги.

Когда она выезжала из дома, меня рядом не было. Я как раз получил письмо от ее адвокатов, в котором говорилось, что судебный запрет отменен, и дом теперь мой. Я могу вернуться в него в любое время.

Я подумал об этом, но решил отказаться. Вместо этого я выставил дом на продажу, он не совсем соответствовал сумме долга перед банком, но разницу я компенсировал, и банк ушел довольным.

***

Прошло два месяца, а я все еще жил в свободной комнате Мишель.

После нашего развода Кэролайн переехала к своим родителям. Несмотря на все предоставленные мной доказательства, они были твердо на ее стороне и не разговаривали со мной. Для меня это не было потерей.

По какой-то причине Стефани не развелась с Биллом, как обещала. Я не знал почему, да и не хотел выяснять. Поскольку он потерял работу в компании и пенсию, им пришлось продать дом в закрытом поселке и переехать в небольшую квартиру. У Билла все еще есть связи и навыки работы на рынке, поэтому он смог найти себе приемлемую работу и зарабатывал на жизнь, хотя и не так, как раньше.

Я не знал, что они с Кэролайн все еще встречаются, не видел ее с того дня в офисе ее адвоката и не интересовался этим.

Я сидел за своим столом на работе, когда постучала и вошла в комнату, не дожидаясь ответа, Мишель.

– Билл Уэйнрайт мертв, – сказала она без предисловий.

– Что?! – спросил я. – Как?

– Очевидно, Стефани опять застала его с Кэролайн, – сказала она, – и застрелила.

Я откинулся в кресле, на моем лице появилась широкая ухмылка. Я попытался стереть ее, но не смог.

– Туда ему и дорога, – сказал я, в конце концов. Мишель засмеялась.

– Я злой? – спросил я ее. – За то, что радуюсь этому?

– Вовсе нет, – сказала Мишель. – Этот мерзавец получил по заслугам. Кстати, вот это только что доставили.

Она положила на мой стол официальный конверт. Я с трепетом посмотрел на него. Мы оба знали, что там.

Я взял его и вскрыл.

– Вот и все, – сказал я. – Наконец-то я – свободен.

– Наконец-то, – сказала Мишель. Затем сделала последнее, чего я ожидал.

Она меня поцеловала.

Это был не чмок в щеку или даже в губы, это был полноценный поцелуй, с языком, с губами, сжимающий пальцы ног.

Когда она, наконец, отпустила меня, я откинулся в кресле бездыханный, изумленный и твердый, как грот-мачта чайного клипера.

Она хихикнула, глядя вниз и видя мое явное возбуждение.

– Девять лет, – сказала она, – я заботилась о тебе. Ты – самый совершенный мужчина, которого я когда-либо встречала. Ты ни разу даже не посмотрел на меня не так, не глазел на мои ноги или задницу, не пощупал, и за это я полюбила тебя.

– Я ждала тебя девять лет. И теперь ты свободен. Я знаю, что ты всегда меня уважал, а это – тоже своего рода любовь. Мы – отличная команда. Я знаю тебя так же хорошо, как любая жена знает своего мужа, и если подумаешь, то ты знаешь меня точно так же. Дай мне шанс показать тебе, что не все женщины лживые, изменчивые, коварные стервы. Пожалуйста.

Я был ошеломлен. Я вспомнил все время, проведенное с ней, до того как узнал об измене. Я думал о том, как я к ней относился. Я горячо защищал ее против своего делового партнера, вплоть до того, что того выгнали из бизнеса.

В этот момент я понял, что у меня были и остаются к Мишель настоящие чувства. Я догадался, что невозможно так долго работать с кем-то в тесном контакте и не развить что-то. Пока я был с Кэролайн, не было необходимости исследовать эти чувства, оценивать их. Но сейчас такая необходимость определенно есть.

– Скажешь что-нибудь? – спросила она. На ее лице было выражение беспокойства. Это был первый раз, когда я видел ее неуверенной.

– Сколько? – спросил я.

Она выглядела озадаченной.

– Сколько чего? – спросила она.

– Детей, – сказал я. – Сколько детей у нас будет?